Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том I

Звали его Виктор Николаевич Сидякин. Он даже не успел сдать дела, как получил команду выехать либо вылететь в Кубинку, где в госпитале соседнего силового ведомства, в настоящий момент находился Серов. Будучи ознакомлен коротко с обстоятельствами гибели Кузякина и членов группы, полковник, прихватив с собой служебный планшет с дайджестом/выборкой материалов по делу «Симметрия», подготовленному для него зам. нач. ВРГ, выехал, не зная даже, когда сможет вернуться домой в Москву. «А там надо навестить Валентину с детьми, может, что надо с похоронами помочь (служба всё берёт на себя, но мало ли?)». Жене он уже позвонил, попросил заехать к Валентине Кузякиной.

Добрался на служебном «мерине», на вертолётную площадку подскока, вблизи МКАД, у Южного Бутова, борт RU СК-423. Винты небольшого вертолёта «Ми-34» уже гоняли, и весьма удачно через 3 минуты он уже был в воздухе, пролетая сначала точно над кольцевой автострадой, а потом над Минкой.

Рассматривать окрестности было некогда, он ознакомился с выжимками по делу, сделал пару звонков с борта, несмотря на шум режущих воздух винтов, слышимость телефона типа «Барыс» была хорошей. И приземлился через 28 минут на площадке, в центре с большой буквой — Т, прямо на территории госпиталя, где его уже встречали начальник госпиталя, предупреждённый своим начальством о прибытии по душу поступивших вчера больных, полковника из другого ведомства, да свой (по принадлежности к Службе) особист большого гарнизона Кубинка.

От традиционного — разместиться, отдохнуть, перекусить прибывший офицер, отказался, сразу же пожелав осмотреть лично условия охраны, содержания и лечения Серова и второго пострадавшего. Был проинформирован в этой связи поочерёдно обоими местными начальниками, в том числе о том, что Серов спит в настоящее время, а капитан ещё не пришёл в сознание и очень плох, пока введён в состояние искусственной комы, видимо следует ожидать худшего.

Сразу же определились с тем, что Серова целесообразно оставить на недельку другую в госпитале Минобороны, всё необходимое для обследования и его лечения, а также надёжной охраны и изоляции здесь имелось. Все бумажные формальности полковник обещал уладить до исхода дня.

Втроём они направились широким шагом военных людей к отдельному трёхэтажному кирпичному зданию, расположенному в стороне от группы из двух 5-ти и одного нового 8 этажного здания главного корпуса госпиталя Минобороны России (МО РФ).

За входной дверью отдельного бокса, дежурил охранник в камуфляже, с оружием, узнал вошедших и, поздоровавшись, пропустил в отдельное помещение, где лежал Серов, подтвердив, что когда заглядывал, пару минут тому назад, тот ещё спал.

Серов встретил их с открытыми глазами. После ухода начальника отделения госпиталя ещё раз Немо проинформировали о возбуждении уголовного дела по факту незаконного содержания его в психиатрической больнице и аресте организатора данного преступления Звездунова. Лепецкий избежал подобной участи по известной причине.

Вопрос трудоустройства Серова « … почти решён и будет реализован после выписки из госпиталя и отпуска по болезни» им самим по выбору, разные предложения имеются.

Последнее о чем полковник поставил в известность Серова, была просьба (мужчина представился, как полковник Виктор Сидякин), — «С пониманием отнестись к некоторым ограничениям, поскольку есть бесспорные факты, свидетельствующие о неслучайном характере того, что произошло».

Также он предупредил о том, что — «Завтра прибудут два его сотрудника (Логунов и Раиса Михайловна Алёхова) для того, чтобы утрясти необходимые формальности. Поговорите с ними поподробнее, и не беспокойтесь, ни я, ни кто-либо другой в организации, которую я представляю, сумасшедшим Вас не считает. Скорее наоборот — умом, взошедшим», он улыбнулся. Улыбался он хорошо, лицо становилось открытым и чуточку усталым. Затем оно приняло снова выражение ровное, никакое.

Если голливудскую улыбку смело можно натренировать за месяц — полтора, то вот такое нейтральное выражение лица, на котором напрочь отсутствуют эмоции, тренируют годами и не у всех получается.

Делается это по той причине, что спецслужбы всего мира научились сами, а некоторые даже научили этому автоматику и телеметрию, читать малейшие нюансы поведенческих реакций человека. По едва заметным движениям мышц лица и тела они узнают массу полезной информации.

Те же приёмы взяли на вооружение и коммерческие структуры. На серьёзных переговорах в наше время уже редко обходятся без специалиста — психолога, который по жестам, мимике и другим сигналам выявляет истинные намерения тех, с кем они ведутся.

Показателен в этой связи, случай с нашим Президентом — на одном из приёмов в Кремле рядом с В. В. Путиным упал поднос с бокалами у разносчика. Грохот стоял на всю палату. Присутствующие на церемонии награждения, приём был в их честь, кто вздрогнул, кто чуть не подпрыгнул, кто за сердце схватился, Президент даже бровью не повёл, сохранив полное спокойствие, старая школа!

Полковник продолжил — «О квартире не беспокойтесь, если не знали, простите милосердно, — С женой Вас развели, у неё другая семья уже 4 года. Вам временно будет выделена жилплощадь от РАН, о постоянном жилье — вопрос решаем.

До скорой встречи Александр Алексеевич. Выздоравливайте».

«Господи! Неужто, всё будет хорошо», — так хотелось в это верить.

Свобода в юности воспринимается как отрицание всех ограничений, и только в зрелости, с опытом, как их необходимость. Анархия и тирания есть крайние точки флуктуаций социума

Немо, а он если уже в душе и не был психом, но и вполне здоровым человеком ещё себя не считал, не могли не сказаться 5 лет забвения, тем более после страшной аварии лежал, сотрясение всё-таки было, боясь пошевелиться, болели ребра, мешала утка. Железяка впилась в тощий зад и он разболелся. Плоский телевизор на стене врач все же выключил, пообещав включить, через час, в двадцать один ноль-ноль.

Он лежал и размышлял, больше делать было нечего, о Боге и Отступнике, о том, что же такое с ним произошло, да и закончилось ли оно, судя по тому, что сказал полковник, видимо не простой исполнитель, нет!

Медсестра не удержалась, делая очередной укол, рассказала о том, что гость прибыл и убыл на вертолёте, уже заинтересовалась Немо по-женски, чего и не скрывала. Кольца-то обручального на его руке не было, как и у неё.

Он думал о том, какую плату с него потребуют за свободу силовики, отчего-то проявившие к нему бешеный интерес. С чем это связано толи с теми, кто навестил его в ночь Шквала, или же это запоздалая оценка его научных работ. Хотелось верить во второе.