Александр Спиридонов - Пленник Калугулы

«Мало тебе пальца, искатель приключений? Проломят башку или стрельнут… Але, как его там, Сим-Сим, что ли? А ну, давай, открывайся, черт тебя дери, переноси меня туда, откуда взял!».

Голоса «Вяжи! Лазутчики!» раздались почти рядом. Спиро заметался как заяц. Он не испытывал никакого желания попасть в руки этим людям, вооруженным столь странным образом.

«Фузея, — подумал Алекс, быстро карабкаясь по склону вверх — так они назывались раньше. Вот он сейчас из этой фузеи и шарахнет…».

Глаза выхватывали какие-то отдельные фрагменты. Кусты, мокрая трава, заросли медвежьей дудки, шматы глины… Ящик. Обыкновенный, из тонкой дранки, с надписью «Maroc». Он показался Алексу спасительным шансом, кусочком ЕГО мира. Словно утопающий, хватающийся за соломинку, Спиро кинулся к этому несчастному ящику. Откуда-то сверху послышался гул, как показалось, автомобильный.

«Ага, вот и бревно! Где же мост-то?» Перепрыгнув через осклизлое, черное бревно, Алекс впечатался головой во что-то невидимое так, что из глаз посыпались искры.

Вспышка света, оглушительный грохот грома и дьявольский хохот слились в одно целое. Держась за голову, пригибаясь, словно под обстрелом, Спиро единым духом вылетел из оврага и, не обращая внимания на хлынувший как из ведра ливень, помчался к троллейбусной остановке.

— Ого, вот это шишка! Где это ты приложился? Или тебя приложили?.. — Войт оценивающе осмотрел лоб Алекса.

— Да так… Столкновение с реальной действительностью, — поморщился Алекс.

— Вот, возьми, хорошо помогает.

Вик снял с полки гаража увесистый кусок серого металла.

— Что это?

— Свинец.

Алекс приладил к голове холодный металл и сел на деревянную чурку. Сегодня Войт сделал себе выходной и работал для души — занимался починкой автомобиля своего приятеля Шарка.

Включенный в автомобиле приемник передавал печальную новость: на учениях в Бариновом море затонула атомная подводная лодка «Крутск». Высказывались самые фантастические предположения, начиная от диверсии черокезских террористов, до столкновения с мерканской подлодкой. Гаражное сообщество сразу же склонилось к последнему — мерканцы считались корнем всех зол и заслуживали серьезной кары. Алекс склонялся к мысли об обычном гроссийском разгильдяйстве, но погибших ребят все равно было жалко. Невесть откуда взявшаяся поллитра была разлита на помин души. Выпив, все ударились в армейские воспоминания: кто, где и как служил. Было выдвинуто несколько проектов спасения оставшихся в живых. Кончилось тем, что армию развалили злобные силы и на Мерканию хорошо бы сбросить пару бомб. Аполитичный Войт возникшую тему не поддержал и свел разговор о предстоящей поездке на охоту. Периодически прочищавший свое горло громогласным рыканьем Хохол вспомнил, что у него в гараже «со вчера» полбанки самогона.

Алекс, чтобы занять себя, начал наводить шмон на стеллаже. Но его порыв не встретил поддержки. Вику было проще мириться с тем кавардаком, который моментально образовывался на его рабочем месте, и который непостижимым образом стимулировал его творческие клетки, чем с унылой упорядоченностью. «Творческий беспорядок — мой стимул» — так обосновывал он свое кредо.

Тогда Алекс переключился на небольшой книжный завал в углу гаража. Справочники по автомобилям, советы огороднику, каталоги строительных материалов вперемешку с монографией о кино Френчии, третьим томом сочинений Пудокини, известного совлюбского кинорежиссера. Спиро полистал увесистый том и, как обычно бывало в таких случаях, стал выуживать интересные мысли — блокнот был всегда с ним.

Дошла очередь и до художников. Посещение выставки «Калугульский ивангард» дал пищу для дальнейших поисков: из общего числа выставленных работ, Алекс выделил для себя имя Вольдемара Боуха-Гальса. Его графические эксперименты с текстом говорили сами за себя — это был человек явно неравнодушный к литературному творчеству. Удобство расположения художнической цитадели Спиро оценил: в одном здании находился Альянс художников Гроссии, персональные мастерские, картинная галерея «Личина» с выставочным залом на первом этаже и художественный салон «Сеятель». В приемной Альянса Спиро выяснил, что председатель находится здесь же, на третьем этаже, у себя в мастерской. Крупный мужчина с кавалерийскими усами и в рубашке с закатанными рукавами прилаживал к куску пластика вырезанную букву. Это была реклама

В офисе картинной галереи дверь оказалась закрытой. Толкнувшись пару раз, Алекс стал оглядываться по сторонам, прикидывая, где можно было бы найти укромное местечко, чтобы подготовиться к встрече с Боухом-Голем. Но дверная ручка повернулась и выглянувшая девушка в белой блузке и белых брючках, дружелюбно улыбаясь, спросила:

— Вы к нам? А нашу дверь надо сильнее толкать.

— Мне нужен Вольдемар Боух, — произнес Спиро, проходя в помещение, увешанное произведениями искусства: картинами в массивных рамах, акварелями и декоративными панно. Посредине оно было разгорожено стеллажами и с правой стороны, из-за стола, на него, полуобернувшись, смотрела еще одна женщина в

— Боух? Но ведь он в отпуске.

— Мы договорились о встрече здесь. Можно я его подожду?

— Пожалуйста.

С левой стороны у входа был обустроен мягкий уголок с журнальным столиком, за который Алекс уселся, достав из планшетки стопку буклетов, подаренных Боухом в прошлую встречу. Загодя просмотрев каталоги и отметив наиболее интересные места, Алексу не составило большого труда набросать план предстоящего интервью.

— Я отношу себя к людям, пишущим правой рукой. (На вопрос, к кому он себя относит).

— Все пишут правой.

— Не все. Некоторые левой. Некоторые — ногой. Преимущественно левой задней.

У девушки, сидящей напротив, край платья в горошек зацепился за подлокотник, открыв для обозрения почти все бедро. Спиро, чтобы не сбиться с темы, поискал глазами следующий вопрос.

— Что такое искусство? Это кровь, пот и слезы. И еще раз кровь, пот и слезы. И еще. И еще. Без конца.

«Что-то это мне уже знакомо: мысль, облеченная в логическую шахматную форму… в данном случае в математическую».

Искусствоведение, превратившееся в прикладную науку…

— А вы не пробовали создать этакую инструкцию… пособие для творцов? Ввести потный вал вдохновения в бетонное русло гиперматематики.

Архитектор Арбузье. Мой любимый размер…

Высота от макушки до подбородка.

Алексу тут же захотелось взять линейку и измерить свое вместилище разума.

Закончив с интервью, Спиро осмотрел выставку гобелена, не найдя на ней неожиданных работ, кроме взбрыкивающих лошадей красного цвета. Поговорил с продавцом в салоне, забитом пейзажной живописью и цветочными натюрмортами. На них он обратил особое внимание.