Павел Сурков - Игра в Шекспира

Королева (машет рукой). Увольте меня от этой вашей придворной лжи! Сесил, вам все понятно?

Сесил.Все, ваше величество.

Королева.Надеюсь, что новую пьесу мистера Шекспира мы вскорости увидим.

Сесил.Я сделаю все возможное для этого.

Королева.Извольте постараться. Прощайте, господа, я несколько утомлена. Надеюсь, что вы все достойно сыграете свои роли — на благо Англии и двора. Прощайте, господа (удаляется).

Сесил (вздохнул) .Слава Богу, завершено и решено!

Бэкон (печально) .Боюсь, мой друг, что новую пьесу Шекспира мы увидим не скоро…

Сесил.Я так не думаю, любезный Фрэнсис! Заточение, уединение, отдаление от красавицы жены — все это стимулирует работу мысли и желания выразить себя в стихах или прозе. Спросите у любого поэта.

Бэкон.Опыт — вот основа всего. Творчества в том числе. Только поэт пропускает опыт через себя, словно губка впитывает жизнь, как иссохшаяся почва влагу, так и поэт втягивает в себя впечатления… И наш Шекспир — тому не исключенье.

Сесил.И если он пройдет через страданья, то это только ему на пользу. Наше дело — страданья облегчить, что мы и сделаем, с благословения ее величества. И, знаете, дорогой Фрэнсис, я недооценивал ее величество… Я слепо полагал, ничтожный глупец, что она и не догадывается о том, каким образом появляются на свет пьесы мистера Шекспира…

Бэкон.Народ считает, что пьесы пишет владелец театра — этот толстый забавный человечек…

Сесил.Да, да… Но ведь любая тайна становится явью… Рано или поздно. А когда монарх в курсе — то и подданные тоже скоро станут осведомлены… Что ж, возможно, ссылка — лучший выход для Рэтленда…

Бэкон.В таком случае — думаю, что следующая пьеса мистера Шекспира нас удивит…

Сесил.Чем же?

Бэкон.Боюсь, это будет — трагедия…

Мы снова в Тауэре. На лавке сидит Рэтленд. Перед ним — миска с похлебкой, он что-то выцарапывает ложкой на стене. Тюремщик открывает дверь — и впускает Роберта Сесила. Рэтленд вскакивает, прячет ложку.

Сесил.Не надо паники, я вижу все… Что там вы накорябали на стенке? (смотрит) Итальянский… Не разбираю. Ну да черт с ним! Я надеюсь про королеву, про ее министров ничего крамольного?

Рэтленд.Ни слова. Просто выклик несчастного, что заперт в подземелье — при этом ни за что…

Сесил.Я верю, верю… Жалуйтесь последующим жителям тюрьмы на вашу участь, Рэтленд. Пусть они о вас поплачут, если разберут (улыбается) написанную вами тарабарщину.

Рэтленд.Я им иные опусы оставлю…

Сесил.Оставите, кто ж спорит! (вздыхает, садится рядом с Рэтлендом) Завтра суд. И участь заговорщиков бесспорна. Граф Эссекс попадет на эшафот, на каторгу отправят Саутгемптона… Жаль, очень жаль — палач вторые сутки не вылезает, гад, из кабака. (задумчиво смотрит в сторону) Вот раньше — были казни!… Сталь отточена как бритва, ррраз! — и нету головы… А ныне! Да и сила палачей уж не в пример тем давним временам. Вот вспомним нашу дорогую Анну, дочь Томаса Болейна, королеву. Одним ударом голову снесли — как выдох просвистел топор… И смерть мгновенна, и народу радость, потеха, будет что поведать детям: «Когда ты будешь плохо кушать кашу, придет палач и голову отрубит… Ууууу!…» (картинно взмахивает руками. как будто пугает) А теперь за дело, Рэтленд. Нас потешают ваши пьесы. Нас! Заметьте, Рэтленд, НАС! Вам все понятно?

Рэтленд.Понятней не бывает.

Сесил.Значит, так. Похлебки вашей сумрачный рецепт я оглашаю: Тауэра каплю, потом глоток свободы, но — глоток! Потом — немного ссылки…

Рэтленд.В Бельвуаре?

Сесил.Нет, Рэтленд, выберите что-то поскромней… Потом решим, куда отправить вас. И главное — писать не прекращайте! Ни на секунду! Ни на полсекунды… А там, глядишь, и будет результат — свобода, долгожданная свобода… Ее величество сердиться не мастак, простит, помилует — и сразу в Бельвуар, в объятия супруги. Кстати, Рэтленд, как хороша Елизавета ваша! И, говорят, талант ее отца, поэта Сидни, к ней перекочевал. Жонглирует словами, строит рифмы не хуже вас, мой друг…

Рэтленд (возмущенно) . Вы другом называете меня? Вы, заключивший в Тауэр всех тех, кого любил я и душой, и сердцем, всех тех, кто был мне дорог?

Сесил (улыбаясь) .Почему же так сразу — «всех»? К примеру, Мэри Пембрук, Бен Джонсон, ваши глупые актеры, супруга ваша — нынче на свободе. Они не совершили ничего такого, за что их можно засадить в тюрьму. А те, кто был вам дорог, как вы сами изволили заметить — бунтари. Подумать только — с обнаженной шпагой на королевский выступить дворец! Уму непостижимо! Вот за это граф Эссекс будет головы лишен, вы сосланы, на каторгу отправлен граф Саутгемптон… Это по закону, по справедливости. Иль вы другого мненья?

Рэтленд.Есть справедливость разная. У вас — своя, у нас — другая. Нам не по пути…

Сесил.Не мне учить вас, Рэтленд, что путей на свете много. Вам надо только выбрать — и тогда…

Рэтленд.А что — тогда? Как странно это слышать: «тогда, тогда»… Уж лучше — «никогда», по крайней мере, есть определенность! Когда-нибудь тогда… Слова какие! В них нет ни смысла, ни надежды…

Сесил.Но зато есть некое неведомое… Во что вы, кстати, верите, мой друг? В судьбу, в удачу?

Рэтленд.Только — в человека. И в силу его духа, Сесил. Дух — вот в чем основа жизненного цикла!… Хотя, что вам до радостей души…

Сесил.Мне не чужды высокие порывы. Хожу в театр и читаю книги… вот, давеча прочел один роман (устраивается поудобнее, начинает рассказывать) — представьте, Рэтленд, дело было в Дании. Там королева мужа умертвила, брат короля взошел тогда на трон, взял королеву в жены… А наследник сошел с ума — и заколол в горячке и мать, и дядю… Горы трупов, Рэтленд! Кровавая история, мой друг…

Рэтленд (заинтересованно) .Как называлась книга?

Сесил.Я не помню… Про принца что-то… Датского… А, точно! «Правдивая история об Амлете, наследном принце датского престола». Занятнейшая вещь! Хотите, Рэтленд, я принесу вам эту книгу? К примеру, завтра утром? Я уверен, вы будете захвачены повествованьем.

Рэтленд.Я полагаю, да… (встрепенувшись) Но в то же время — принять дары из длани палача…

Сесил (отмахнувшись) .Пустое, Рэтленд! Скажете, ей-Богу, такого наплетете, что вовек не разобрать… Палач, палач… Мучитель и безбожник, что только и глядит, как бы кого-нибудь повесить, попытать, помучить… Бросьте такие речи, Рэтленд! Все едино: что вы, что я. Мы с вами англичане, в конце концов, живем единым духом — и наша с вами королева, Рэтленд, нас равно любит, ратуя за нас, за наше счастье… Ну а особливо — за верных слуг, за тех, кто слух ее медоточивой речью услаждает.