Сергей Буянов - Культура прокариотов

Успокоенный, он сел за стол. Допил противный чай с привкусом половой тряпки.

— Уходи, — прошептал кто-то из-под зависшего стола.

— Куда? — спросил Зверев и мысленно отругал себя за это. Зачем вступать в контакт с собственными, вырвавшимися из-под контроля мыслями?

— Для начала в город, — голос перестал шептать и стал узнаваемым. Говорил родной брат.

— Прямиком в психушку?

— Ты это всерьёз? В Пастухове все видения исчезнут. Миха, тебя же просто морочат!

— Откуда мне знать, с кем я разговариваю?

— Помнишь, как учил меня исследовать силу антибиотиков?

Михаил Иванович засомневался. Может, в самом деле, каким-то образом его брат разговаривает с ним? Чудеса техники. Конечно, он помнил как Толику не удавалось определить количество погибших бактерий. Трудность была в том, что в одной чашке Петри испытывалось несколько препаратов, и зоны погибших бактерий в виде светлых пятен накладывались друг на друга. Характер действия антибиотиков Толик не знал и не хотел изучать. Работа стояла из-за пустяка! Михаил Иванович, будучи аспирантом, взял брата в работу, чтобы обеспечить ему экзамен «автоматом». Зверев старший сильно рисковал. На ректорской кафедре на такой эксперимент мало кто отваживался.

— Говорят, яблоко от яблони… — прошепелявил ректор. — Но вы с Анатолием Ивановичем упали в противоположные стороны. Мне будет стыдно, что поставил оценку без экзамена отъявленному разгильдяю!

— Но вы поставили её мне, — сказал тогда Зверев, глядя в глаза ректору. Зрачки старого академика были подёрнуты поволокой, похожей на третье веко ворона. Они на секунду вспыхнули и погасли. Ректор согласился.

— Может, скажешь, — предложил Михаил Иванович брату-невидимке, — как я называл тебя в детстве?

— Полудурком ты меня называл частенько, а что? Решил тестировать духа?

— Уходи, откуда пришёл, — сказал Михаил Иванович, подняв руку.

— Не будь болваном, не крести воздух! Лучше уходи в город, встреться с Пригожиным и объясни ему ситуацию. Он в курсе, что ты закончил научную работу. Ты не огорчишь его тем, что покинул никому не нужный объект. Наоборот, порадуешь. Ему не нужно будет нанимать борт, чтобы забрать тебя.

— Почему я должен его радовать?

— А почему ты должен сходить с ума в глухой тайге?

Михаил Иванович устал от собственных умозаключений, произносимых младшим братом, ставшим вдруг его жизненным учителем.

В голове стучали слова брата о том, что нужно уходить отсюда, пока окончательно не свихнулся. Но как? Девяносто километров по прямой, но где она, прямая? Если кружить со средней скоростью семь километров в час, подгоняемому страхом, и то… Михаил Иванович махнул рукой.

— Главное, одёжку переметни!

— Ну да, — ответил Михаил Иванович, — а то лешак-то зимний покруче летнего морочит!

Зверев замер. Вот оно, словечко! Не может его родной брат знать о словах деда! Всё же это никакое не чудо техники, а обычная галлюцинация.

Михаил Иванович справился с дневными работами обходчика и после ужина вышел во двор. Ярко горели звёзды. У кромки горизонта они падали, одна за другой. Зверев рассмеялся. Для единственного желания начинающего эпилептика: остаться в здравом уме и твёрдой памяти — мало упасть и солнцу!

В темноте, как заведённый, Зверев разбрасывал снег возле стен избушки. До седьмого пота, до полного отупения мозга, до помутнения в глазах — только так можно израсходовать весь запас энергии, чтобы увалиться спать замертво.

Измождённый Михаил Иванович вернулся в избушку, на полусогнутых ногах еле доплёлся до кровати.

— Пусть мне приснится приятный сон, — пожелал он себе и отключился. Но приятные сны остались в другой жизни, дотаёжной.

Не успел Зверев смежить веки, как перед глазами заплясали круги. Они были похожи на участки поражения бактерий от антибиотиков. Как волны от брошенных камней в стоячую воду, они расходились и накладывались друг на друга. Цвет кругов был разный, как у таблеток антибиотиков. И в каждом кружке сидело по знакомому призраку. Они скалились, не говоря ни слова.

— Сделал работу? — раздался голос Пригожина.

— Работа идёт полным ходом. Масла в трансформаторе под завязку, насосы обеспечивают целую воинскую часть, проходные пути к каждому объекту расчищены! — Михаил Иванович сделал поясной поклон.

— В вашей анкете не предусмотрено чувство юмора, — отвлечено сказал Пригожин. — Это большой недочёт психологов.

— Алексей Исаевич! — Зверев прижал руки к груди. — Это не промашка психологов. Это большой плюс!

— Согласен, — кивнул Пригожин. — Однако дело сделано. Какой смысл торчать тут? Я оплачу, как обещал.

— Оплатите моё лечение в элитной психушке?

— Если пожелаете.

— А если нет?

— Зачем спорить? Пойдёмте!

Михаил Иванович согласился. До утра, понимал он, ещё далеко. Неизвестно куда его утащит следующий кошмар. Пригожин не оказался негодяем, как предыдущие духи. Он оделся сам и подождал Зверева. Захватив с собой фонарь, они пошли на вертолётную площадку.

Пригожин развернул проржавевший трап. Михаил Иванович поразился, как это легко во сне: вбетонированные металлические стойки подались как пушинки!

Пригожин приложил ухо к асфальту. Что-то пробурчал. Из любопытства Зверев присел рядом, но начальник замахал руками и засверкал бесцветными глазами, отражающими падающие звёзды.

— Хочу, чтобы ты исчез, — сказал Зверев одними губами.

Пригожин не исчез. В следующий момент бетонная плита одним краем опустилась книзу. В глубине горели лампы дневного освещения.

— Пошли! — пригласил Пригожин.

— Только после вас, — сказал Зверев, гримасничая. Михаил Иванович поражался себе — никогда и ни при каких условиях он бы не стал так кривляться. Но в своих грёзах почему-то ведёт себя по-хамски. Главное, что такое поведение нравится ему, будто бы придаёт смелости.

Они спустились по каменной лестнице до ровной бетонной площадки.

Михаил Иванович считал ступеньки, дойдя до сто двадцать восьмой, сбился и начал заново. На шестой оказался внизу.

— Прямо по коридору, — сказал Пригожин через плечо. Походя, словно вёл своего коллегу по коридору конторы. — Кабинет «три шестёрки».

— Что-то я не вижу остальных шестисот шестидесяти пяти! — заметил Зверев.

— Они нам ни к чему, — ухмыльнулся Пригожин.

Михаил Иванович пощупал голову, самодельный шлем оказался на месте. Всё нормально, он в обычном кошмарном сне.

— Пришли, — сказал Пригожин, остановившись напротив сплошной каменной стены.

— И где тут кабинет?

— Не видишь номера? — спросил Пригожин таким тоном, будто вёл группу туристов, а один из них упорно ничего не замечал.

Михаил Иванович пригляделся. На высоте человека среднего роста на пласте горной породы виднелись выбитые отбойным молотком углубления, похожие на следы от удара фигурной отвёрткой.