Сергей Буянов - Культура прокариотов

— Я ничего не шифровал. В экстремальной обстановке мобилизовалась моя нервная система. Всплыли разрозненные куски информации из самых потаённых уголков памяти. И всё это благодаря кошмарам, устроенным вами!

— Неужели сложно разобраться в собственных умозаключениях? — спросил Пригожин. И Звереву показалось, что слышит голос своего брата. Михаил Иванович посмотрел на Пригожина. Тот по-прежнему сидел, болтая ногой.

— Вы не только мобилизовали мою память, но и вызвали скрытую до поры болезнь! — вскричал Зверев.

— От раздвоения личности избавиться легко. Достаточно закрыть один глаз!

— У меня не шизофрения. Эпилепсия!

— Не силён в медицинской терминологии, но смысл улавливаю. Вы говорили что-то об инсценированных кошмарах? — Пригожин, наконец, опустил ногу, облокотился на стол и наклонил голову вперёд: — Расскажите мне.

— Вы много хотите, Алексей Исаевич! Давайте решим так, вы забираете меня в оговорённое контрактом время, уплачиваете причитающуюся мне сумму, а потом организуем расшифровку моих записей.

— А вы можете идти. Прямо сейчас! — заявил Пригожин.

Михаил Иванович воодушевился: кошмар заканчивается!

— Куда?

— Поразмыслить. Всё взвесить и решить. А после мы вернёмся к нашему разговору.

Михаил Иванович похолодел. Слишком легко отпустил его Пригожин. Быстро отказался от своей затеи. Значит, собирается добить меня в психушке при помощи спецсредств. Узнает формулу без моего ведома.

— Да. Мне надо подумать, — сказал Михаил Иванович, поднявшись на ноги. — Сейчас я слишком устал.

— Кошмары не досаждают? — спросил Пригожин тоном участливого психиатра. Зверев вновь засомневался. А Пригожин ли это? И кабинет за номером «666» не палата ли?

— Переживу, — сказал Зверев вслух. — Так, где тут выход?

— Извини, проводить не могу, — Пригожин развёл руками, — работа.

Он указал рукой на выход. Золотая печатка на среднем пальце Пригожина была точно такой же, как при первой встрече: матовая, но благородная. Михаил Иванович вновь засомневался.

— Не теряйте времени, Михаил Иванович! — сверкнул глазами Пригожин. — Если станет совсем невмоготу, выкрикнете формулу. Все кошмары прекратятся, обещаю!

Широкий каменный порог начал медленно подниматься. Барьер в мгновение ока вырос по колено, затем по пояс. Не желая быть погребённым заживо, Михаил Иванович перемахнул через метровый порог.

Дальнейший кошмар он воспринимал с трудом, изо всех сил стараясь проснуться. Света в тоннеле не оказалось. Нащупать ногами лестницу Зверев не мог. Внизу была ровная бетонная плита, а вокруг каменные стены. Как в склепе. Михаил Иванович вспотел от страха. Показалось, каменный мешок вокруг него сжимается! Зверев ощупал стену, сырую и липкую. Нашёл какую-то палку, дёрнул на себя. Она оказалась привязанной. Здравствуй, старая знакомая, верёвочная лестница. В голове Зверева промелькнуло количество ступеней, по которым он спускался в сопровождении Пригожина. Это сколько ползти кверху? Задача облегчалась тем, что лестница свисала вплотную к стене. Главное, не смотреть вниз. Зверев усмехнулся. Как можно испугаться высоты, ничего не увидев. Что один метр, что сто!

Михаил Иванович пополз наверх. Он несколько раз потел, его колотил озноб, под руки попадались осклизлые жуки и черви. Впервые наткнувшись на холодную слизь, Михаил Иванович брезгливо отдёрнул руку. Держась одной левой, он силился восстановить равновесие. Браться второй рукой боязливо, можно наткнуться на какую-нибудь гадость. Инстинкт выживания оказался выше чувства омерзения — Михаил Иванович схватился за лестницу. Через две-три перекладины он перестал обращать внимания на всякую нечисть, облепившую палки лестницы. Он карабкался вверх, раздавливая мокриц и пауков руками и ногами. Поначалу Зверев боялся удариться головой о какой-нибудь люк. Затем, решив, что шлем выдержит, позабыл и этот страх.

Михаил Иванович устал и запыхался. Он прекратил подъём. Но отдохнуть не успел. Ни секунды.

Снизу, с самого дна, донёсся страшный скрежет. Как будто кто-то крутил барабан с верёвочной лестницей, и она медленно потянулась вниз.

Михаил Иванович в панике дёрнул перекладину на себя. Движение прекратилось. Едва он ослабил тягу, лестница вновь поползла вниз.

С удвоенной энергией Зверев устремился вверх. Он рвал на себя лестницу, топал по перекладинам всем телом, чтобы удерживать верёвку в постоянном натяжении. Но барабан внизу продолжал грохотать. Зверев ни о чём не думал, ничего не соображал. Только слышал биение собственного сердца: не меньше ста сорока в минуту. Как у новорождённого, осталось только выбраться наружу и сделать первый вдох, пока не лопнули переполненные кровью лёгкие!

Как по желанию, появился свежий морозный воздух. Он волнами спускался в шахту, останавливая подъём Михаила Ивановича. При каждом порыве ветра Зверев был вынужден цепляться в лестницу, обдирая локти и колени о шероховатую каменную стену. Останавливаясь и пережидая порыв ветра, Зверев ощущал, как лестница сползает вниз. Причём, с каждым вдохом земли, барабан крутился всё быстрее. Михаил Иванович заметил, что поднимается он гораздо медленнее. Тогда Зверев вцепился в канаты и завис над пропастью. Пускай опускают до кабинета, решил он. Найду Пригожина и, верхом на нём, как кузнец Вакула доберусь до самого дома!

Как по команде, после этой мысли Зверева, лестница резко прекратила спуск. Невидимый барабан загудел надсаднее, канаты натянулись как струны. Михаил Иванович мысленно распрощался с жизнью: хорошей и плохой, счастливой и мерзкой, интеллигентной и рабочей…

Но лестница поползла вверх со скоростью вдвое, втрое выше той, с какой она опускалась. Михаил Иванович крепче вцепился в перекладину. Встречный холодный воздух заморозил голову до отупения. Михаил Иванович окончательно потерял способность принимать решения. Его шатало и болтало, отбрасывало от стены и припечатывало к ней. Зверев не успевал подставлять плечи, чтобы не переломать рёбра.

Времени стремительного подъёма прошло столько, что Зверева должно было выбросить не вершину Эвереста. Михаил Иванович продрог и едва не покалечился. А лестницу всё тащило и тащило кверху.

Всё же, подумал он, лучше было вернуться к кабинету с тремя шестёрками и вернуться с помощью Пригожина. Лестница остановилась. Михаил Иванович посмотрел вверх и увидел звёздное небо. Вот оно, совсем рядом! Подними руку и ухватишься за млечный путь, щёлкни пальцами и дашь хорошего шалобана старому месяцу! А барабан закрутился в обратную сторону, увлекая верёвочную лестницу вниз.

Михаил Иванович из последних сил рванулся вверх. Переступая через две ступени, он попеременно работал руками и ногами, пока не уцепился за край бетонной плиты. Лестница тотчас упала вниз. Зверев выполз из шахты. Боясь остановиться, как заведённый, он полз по вертолётной площадке, пока не уткнулся носом в сугроб. Колючий снег ошпарил покарябанное лицо, зажгло ссадины на локтях. Михаил Иванович с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, доплёлся до избушки.