Юрий Леляков - Четыре круга судьбы

Или… О чём разговор шёл дальше?..)

…— Что: чуть проявил себя «не так», и уже… «детская преступность»? — переспросила Фрая.

— Ты уверена? — поразился Датан.

— Ну… Чувство такое…

(Но — да, было такое понятие! В те же годы… Учителя, какие-то «инспекции» — решали, не считаясь с мнением самого ученика!

Он «не такой» — значит, хуже? Иная скорость нервных процессов, соотношение возбуждения и торможения — и уже «злостное непослушание»? Взрослые — личности, они могут чем-то отличаться — а дети? Устал, болен, не склонен к чему-то — уже «нарушитель»? Потому что тем, кто придумывали учебные программы, казалось: все должны «пройти» — одно и то же, независимо от психофизиологических показателей, индивидуальных склонностей! Или, сразу — поспешный вывод о «неполноценности» ученика в чём-то! Да, если бы — не тот же Институт Проблем Разума…

А тут…

Ведь — не просто так! Такие следы — бывают на местах, где произошло что-то особенное!..)

…— Но… не выселение, переселение откуда-то? — осторожно спросил Илтай.

— Как будто нет, — ответила Фрая. — Но правда: на детей смотрели, как…

— Всё… что-то обязаны к такому-то сроку, — добавил Датан…

(Нет: что-то о выселенных, переселённых людях — не приходило на ум!

Но — школа? Какой она была — у тех?

Ведь правда: поражал при изучении исторических документов — вообще подход к детям! Даже — в первые десятилетия социализма, в обществе, освободившемся от эксплуатации… И — какими бывали порой дети в отношениях между собой; но — и те, кто назывались тогда педагогами! Орали, придирались к чему попало, срывались буквально на визг… Столько свидетельств — даже «невольных»: в фильмах, в литературе! Уже не в сказках — наяву…

…А что можно подумать — читая сохранившиеся «амбулаторные карты», «эпикризы»: тех же Хельмута Кламонтова, Захара Кременецкого, Охрима Фаленко? Какая «жизненная дезадаптация», в чём? Что не сумели… «втереться» в среду каких-то там… «тёртых», «битых жизнью»? Ну, вроде Грожовских… А считалось: надо быть непременно — принятым в среде «обычных» людей, поступать и рассуждать, как они! Сперва — школьных хулиганов; да и потом — как верно определил Кламонтов: «невоздержанных во всём, у которых кулак опережает мысль»? И таких порой — даже лишь и называли: «людьми из народа», «солью Земли»! Будто — лишь такие умеют трудиться, обращаться с техникой… Простота, грубость во всём — считалась признаком «труженика», и будто даже давала право на оценку всего…

Хотя верно: и такие люди — тоже сделали немало! Их трудом в те времена — создано многое! И на их долю — выпадали трудности, лишения, может быть, в чём-то и ожесточавшие! И получить образование — сил, времени, а то и денег им хватало не всегда! И на фронте — их полегло немало, остановив врага… Но за что же было — презирать людей более утончённых, устремлённых к чему-то, а в остальном — ничуть не худших? Таких же честных, трудолюбивых, а то и просто лишь с иными психофизиологическими показателями — противопоставить «простым труженикам», на которых, мол, «держится всё»? Даже — чуть ли не требовать от них… того же «простого» происхождения, пережитых трудностей? А вот профессиональные требования к «простым» — снижались так, что на роль педагога попадал психопат, элементарно не умеющий держать себя! И мог зафиксировать в документах чьё-то «неадекватное поведение», «неуправляемость» — и что тот мог доказать: он же только учится, а этот — специалист!

Но подумать: и у многих из тех, кто ныне известны миру — судьбы могли сложиться иначе из-за таких «огрубевших простых тружеников»? И не было бы — Института Проблем Разума, фермобилей, флота дирижаблей, наконец, самих киборгов? Был бы… совсем иной мир? А те же Кременецкие, Кварцхава, Кулберг, Цуяма — бессмысленно доказывали бы, что они — не сумасшедшие? Потому что — ещё во втором-третьем классе за человеком могли заметить что-то «не то», и он был беззащитен…)

…— Как в старой школе, — ответил Мантлир. — Когда-то…

— А ведь люди — это люди! — добавил Датан. — Каждый что-то умеет лучше, что-то — хуже! А от них требовали — всё одинаково…

— Не понимали, — уточнил Илтай.

— Но подождите, — начала Фрая. — Они хотели достать какие-то книги, тайно от всех! Чтобы разобраться… в каких вопросах? Что их тревожило? Как думаете?

— Вот правда, — задумался Илтай. — В науке… или в обществе? Что тогда происходило? Это мы — возьмём в библиотеке всё, что надо, а они…

— Что-то из древних утопических учений, — предположил Датан. — Где всё и должно быть одинаково у всех: еда, одежда, жильё…

— Или что-то из физики… Но тоже: старинное, отвергнутое потом…

(Но… Нет! Джортол — вдруг ощутил как удар!

Тут — с ними что-то случилось!

Кто-то из прохожих — вдруг бросился на них? Прямо — не как человек, а как животное? Решив: его чем-то обидели?

Или… несколько сверстников, подошедших откуда-то — стали оскорблять, затеяли ссору, драку?

Повеяло такой дикостью… Когда же, в какие времена они жили?

…А это: «закон для всех один» — кто сказал? Какой-то… полицейский, жандарм, гестаповец? Что за форма? Кто, когда носил такую?

И люди в такой форме — вели их куда-то! Под крики, брань, угрозы собравшейся толпы…

А у кого-то — не было знака на одежде, или её предмета, что должен отмечать статус в обществе! Схватил, уйдя раньше, его брат…

Или даже: брат, услышав, вернулся и подошёл — но его не слушали? А…

Повели — длинным, тёмным коридором… А сзади — кто-то возмущался, что «из-за детей страшно выйти на улицу»…)

«…Этот с родителями…», — шёпотом предупредил кто-то, когда их ввели в комнату с кирпичными стенами, где на уровне выше среднего роста были… вбиты цепи с наручниками!..

…Но смысл предупреждения — двойник Джортола понял, лишь увидев мельком в приоткрытую дверь соседней комнаты — такое, что заставило содрогнуться! Там стоял, закованный в наручники, кто-то совсем голый, немногим старше их; и… чья-то рука, запущенная ему в такое место — что и лицо пылало красным светом от невыразимого унижения! И в той комнате был ещё кто-то, а на полу лежала одежда… Но двойник Джортола больше не успел рассмотреть — его руки кто-то резко поднял, и он ощутил холод наручников…

— Закон об одежде знаете? Незнание закона, как вам известно, не исключает ответственности, и разъяснения к этому закону по всей стране одинаковы…

Ему стянули плавки до колен, он услышал крик брата… Успел подумать: «А его за что?» — и резкий удар обжёг тело…

(Но что же это? Из… каких времён?)

…— Мы забыли предупредить, — сказала… та девушка, двойник Фраи? (Как сквозь туман, когда уже вышли.) — Здесь детей лупят…

— За что угодно, — добавил ещё кто-то…