Юрий Леляков - Журавлиная ночь

(«Прообраз «камеры управления»?»— подумал Кламонтов.)

«…А откуда ты всё это знаешь? — недоверчиво спросил он.

— Это данные нашей разведки, — ответил номер 605.— Но до той двери надо добежать быстро, а я не могу быстро двигаться.

Радости от возможности вот так, сразу, уничтожить всю империю он не почувствовал — на это уже не было сил. Но разумом он понял, что это — последняя надежда.

Но как быть с собственной совестью? И как будут смотреть на него остальные смертники? Никто ведь не узнает, что он собирался сделать — и в памяти людей он навсегда останется предателем. Нет, никогда он ещё не представлял себя в такой роли.

Встав, он быстро отбросил сомнения. Всё это было слитком мелко по сравнению с судьбой целой планеты. Иного выбора нет и быть не может!

В этот момент вошёл охранник.

— Последний раз спрашиваю: кто из вас согласен быть помилованным и отправиться на войну, чтобы с честью умереть за императора?

— Я, — сказал он, не задумываясь — и шагнул вперёд.

Он не видел взглядов, направленных ему в спину и полных ненависти, да и не обратил бы на них внимания. А тюремный коридор, куда его вывели из камеры, был пуст. Он был единственным, кто согласился.

Медленно и мучительно долго приближались они к двери с черепом и костями. Он уже чувствовал, как всё растущее напряжение мешает ему переставлять ноги, и его походка становится подобной движениям несмазанного робота-палача. И вот наконец вдалеке показалась багровая дверь с леденящим душу оскалом белого черепа на ней.

Время как будто замедлило свой бег. Даже воздух — и тот был натянут как струна. Казалось, прошла целая вечность, пока, они поравнялись с дверью.

Это произошло помимо его сознания и воли. Он сам заранее запрограммировал себя на это — и теперь в нем как будто распрямилась пружина, и бросила его в сторону двери. Он рывком распахнул её — и бросился в длинный коридор за ней, забыв даже её захлопнуть. Вслед ему загремели выстрелы. А панель с кнопкой уже стремительно приближалась — но тут пуля попала в цель. Он уже чувствовал холод смерти. И только сознание того, что у него в руках судьба целой планеты, заставляла работать готовое остановиться сердце. Из последних сил он рванулся к кнопке и надавил на неё…»

— Нет, — потрясённо прошептал Мерционов. — Это… не отсюда! И даже… не его! Тут что-то не то!..

«…Ночь. Загородная дорога…» (Сценарий уже второй чрезвычайной ситуации?)

«…Он сидел в автомобиле и ждал сообщений от первой из групп, посланных на захват императорского дворца — зная, что путь к выключателю всех роботов был очень сложен. Въезд на саму территорию дворца, проверка документов, вход во дворец, вторая проверка, спуск на минус третий этаж, поворот вправо, три поворота влево, ещё пять — вправо, ещё один — влево, набор шифра, подъём в верхний коридор, вход в кабину с выключателем…

Однако! Ведь сведения о том, что к выключателю идёт верхний коридор, получены слишком поздно! И первая группа вместо этого неминуемо должна спуститься в нижний коридор…

Ожидание вдруг перешло в лихорадочный поиск выхода. Конечно, послать вторую группу нетрудно — хотя это и может показаться дворцовой страже подозрительным. Но как быть с первой? Послать вторую группу вдогонку ей — и предупредить об опасности? Нет, не успеть. Слишком велик риск того, что вторая группа догонит первую уже у полицейского поста. А первой группе и невдомёк, что направляется она в спальню императора, куда у неё нет пропуска, в том-то и дело…

Но, с другой стороны, можно, как ни в чём не бывало, отправить вторую группу в верхний коридор, оставив первую в руке судьбы. Хотя можно ли и так рисковать? И не слишком ли дорого обойдётся ошибка? Нет, рисковать чужой жизнью вряд ли легче, чем своей…

Но что ставится на карту в первом случае? Судьба целой страны. А во втором? Жизнь всего четверых бойцов…» (Название какой-то организации — зачёркнуто?)

«…И ответственность велика — и долго думать некогда. Да и нечего тут долго решать. Каждая группа состоит из четырёх человек, а население страны — двенадцать миллионов. Жаль, конечно, тех, кто почти неминуемо вынужден будет пожертвовать своей жизнью — но, если не пойти на этот риск, сколько людей ещё погибнет от рук роботов из императорской полиции!

Отбросив все колебания, он нажал кнопку связи.

— Срочное сообщение! К кабине ведёт не нижний, а верхний коридор! Вторую группу — во дворец!..»

— Но… откуда это? — Мерционов переглянулся с Кламонтовым. — И будто предвосхищает всё дальнейшее…

«…Пустыня Неизвестная планета.

Местные жители наступают со всех сторон. Они вооружены мечами и копьями. А у него есть оружие, способное в один момент поразить их вcex. Правда, он ещё никогда не применял его, и не знает по личному опыту, как оно действует. Но уверен в одном: если оно попадёт в руки местных жителей, они не смогут ни применить, ни даже разобрать его. Однако и оставлять его в их руках рискованно. Так что — применить?

Но ведь они ни в чём не виноваты! Они обмануты, своими жрецами, выдававшими землян за злых духов! И, если применить оружие, эта ложь получит подтверждение, и землянам вряд ли удастся вновь завоевать доверие жителей планеты. А если он погибнет, так и не применив его — местная цивилизация сама восстанет против обманщиков-жрецов.

Треск шлема. Скафандр лопнул…»

— А это… что предвосхищает? — спросил Тубанов (здесь). — Нет, оно явно не отсюда! Не то… как бы о нас, что раньше! И точно — не из подготовки наших космонавтов! Тут — чьё-то чужое влияние! Сюда попало постороннее…

— И переутомление от школы, — добавил Вин Барг. — И обстановка дома… Вот и не заметил, как его свернуло не туда…

— И… что, всё? — Мерционов взглянул на страницу, где текст обрывался на середине.

— Нет, это только пропуск, — ответил Ареев. — Смотрите, вот дальше! А это… Он хотел вставить что-то, но видно, не успел…

— Верно. И что же тут… — Кламонтов взял следующий лист.

«…Все напряжённо ждали…

И вот на экране вспыхнул список членов экипажа. В зале застыла мёртвая тишина. Каждый из кандидатов напряжённо вглядывался в экран, надеясь увидеть там свою фамилию. И вдруг тишина будто взорвалась голосом координатора:

— Вот те, кто отправятся в первый звёздный рейс и впервые ступят на поверхность планеты другой звезды. Решение утверждено Академией Наук и Верховным Советом ФКРЗ…»

(Но дальше — увы, не разобрать! Конкретный список экипажа: имена, страны, какую кто представлял — оказался для Кременецкого неожиданно сложной проблемой, и он много раз переделывал это. Кламонтову лишь удалось разобрать фамилию, похожую на «Лантарский», и ещё — китайское имя: « Ли Фынчжоу »… Но главное — в нижней части списка, уже без исправлений: