Виль Быков - На суше и на море, 1990 [антология]

Я рассчитывал дней через десять на автотрассе быть, но вышло чуть не вдвое дольше. Продукты кончились, холодина жмет, да еще тропа потерялась: сначала чащоба, потом болота сплошные пошли. Молодой лед груженых коней не держит — все ноги, бедняги, окровянили, льдом порезали. Однако и в этой ситуации наши «якутяне» самыми стойкими оказались: по кочкам шли, как циркачи по канату.

Немного уже до конца оставалось — машины с трассы стало слыхать. У ребят — хвост морковкой, только слюнку сглатывают в мечтах по горячему хлебу… И опять неприятность: выбирая дорогу, в одном месте я так сиганул, что едва не с головой! Хорошо, за голубичник ухватился, вылез. Хотой подошел сзади, принюхался, повел ушами — и в сторону; взял несколько левее да спокойно и переступил, не замочившись, а за ним и весь караван. Я прыгаю, чтоб не обмерзнуть, зубами щелкаю, а Филька еще издевается:

— Чудак покойник погиб во вторник, стали гроб тесать, а он вскочил, да и ну плясать!

Быстренько разжег он костер, сучьев накидал. Принялся я с себя мокрое стаскивать, переодеваться, сушиться. Из-за меня пришлось там на ночевку лагерем стать.

…Проснулся я в спальном мешке — сон как ветром сдуло. Надел штаны ватные, валенки, шапку, полушубок поверх фуфайки накинул и вышел на мороз — ночью зимней залюбовался.

В звездном небе месяц огромный, все пространство, сколько глазом ни кинь, лунным светом залито — будто пустыня в парче серебряной; кустики только отдельные да деревца маячат, и на сером далеком небосклоне хребет белой полосой тянется… А в безмолвной этой стыни крыши палаток наших изморозью поблескивают, храп людской слышится, да лошади похрустывают. Хотой и Сасыл больше на сарлыков монгольских, чем на коней, похожи стали: шерсть длинная, на брюхах чуть не до земли, морды заросшие, лохматые, на глаза челки нависают. «Материковские» от холода хвосты к задам прижали, у жилья отираются, корма ждут; а эти, якутские, под остью пухом мягким обзавелись, спать прямо в сугробы ложатся, траву из-под снега достают копытами, лозинки обкусывают — им и горя мало!

Очерк

Фото автора

Мне давно хотелось побывать в Турции.

«Никогда я не был на Босфоре…» Может быть, есенинский вздох отозвался в душе ностальгическим желанием «несбывшееся воплотить»? Или тревожили эмигрантские повести Алексея Толстого? А возможно, оттого, что Турция — единственная страна, где был Пушкин. Почти одновременно с поэтом путешествовал по «турецкому берегу» русский ученый Петр Чихачев. «Малая Азия, — написал он, — страна, которая служила то колыбелью, то кладбищем для народов, науки, искусства».

Какое глубокое определение! На земле Малой Азии, сегодня называемой Турцией, расцвела хеттская цивилизация, когда Европа еще жила в пещерах. Хеттов оттеснили лидийцы, потом персы. Затем здесь утвердил свою державу Александр Македонский. Он умер рано, в тридцать три года, и империя распалась…

На этой земле сплелись мифы и реальность. Она хранит следы аргонавтов и Одиссея. Здесь обитали храбрые амазонки. Блистал золотом храм Артемиды, одно из семи чудес света, сожженный Геростратом. Под крики толпы проезжали в колеснице Антоний и Клеопатра. Стояла воспетая Гомером Троя. Здесь, по преданию, доживала свой горестный век после казни Христа его мать, дева Мария.

Этой земле мир обязан крылатыми фразами — ахиллесова пята, гордиев узел, троянский конь, танталовы муки…

Турция долго слыла грозой христианского мира. «Вот придут турки-янычары», — пугали детей. Но мало кто знает, что янычары вовсе не турки. В султанате был обычай: сильных рослых мальчиков-христиан отбирали у родителей, обращали в ислам. Они-то и составили новое войско, «ени чари», свирепых телохранителей султана.

Сегодняшняя Турция — часть некогда обширной Османской империи. Но и сейчас это не Малая страна. Ее площадь 780,6 тысячи квадратных километров, население 51,4 миллиона (1985 год).

До XVIII века слова Турция вообще не было, страну называли «землей ислама». Лишь в 1923 году, когда был свергнут халифат и родилась турецкая буржуазная республика, слово «осман» было заменено словом «турок», «тюрк». Борьбу за свободу возглавил Мустафа Кемаль, названный Ататюрком — «отцом турок».

По словам Черчилля, Ататюрк «сумел возродить к жизни дряхлую скандальную Турцию, у которой ни гроша в кармане». Его реформы вторглись во все сферы жизни. Религию отделили от государства. Шариат уступил место закону. Турки получили фамилии. По стране задымили фабричные трубы — «минареты Ататюрка». Женщины вышли из векового домашнего плена, начали работать в учреждениях, получили права. Вместо арабского введен латинский алфавит, а с ним — всеобщее начальное образование. Ататюрк сбил с головы турка красную феску с кисточкой — исконный символ ислама, призывал женщин снять чадру. Почти силой внедрял европейский образ жизни. В турецкий язык хлынули новые слова — «радио», «отель», «пресса»… Пришли новые идеи и вкусы. Курсом внешней политики стал «мир на родине и во всем мире»… Словом, реформы Ататюрка были прыжком через пропасть средневековья. Реакция встретила их в штыки. Дервиши и муллы требовали покончить с безбожной республикой и возродить халифат. Борьба шла жестокая. Известен факт, когда фанатики окружили молодого кемалистского офицера Кубилая, повалили его на землю и под крики «Аллах велик!» ржавой пилой медленно отпилили ему голову. Было и такое…

В Турции — культ Ататюрка. Его жизнь изучают в школах, как жития святых. Его цитируют по радио. Его статуи украшают улицы и площади. Его портреты висят в домах. О нем рассказывают легенды. Это был голубоглазый великан, красавец. Любил жизнь, друзей, вино, женщин. В юности служил военным атташе в Болгарии. Однажды на маскараде первого приза удостоилась лучшая пара — юная красавица и молодой «янычар». Это были дочь генерала Заимова и Мустафа Кемаль. Они любили друг друга. Но генерал отказал «янычару» в руке дочери, не знал, что вскоре станет он президентом Турции… Прошло пятнадцать лет. Однажды, возвращаясь из Европы, Мустафа Кемаль остановился на два часа в Софии. Они встретились на вокзале… Никто и никогда потом не видел слез на лице президента. Так кончилась эта романтическая любовь…

После кемалистской революции Турция, вырвавшаяся из духовной изоляции, заметно продвинулась вперед. Сегодня это развитая капиталистическая страна. Здесь сначала развили пищевую и легкую промышленность, потом тяжелую. Сегодня страна производит сталь и чугун, делает станки, тракторы, автомашины. Экспортирует одежду, табак, хлопок, керамику, хрусталь, косметику, фрукты, кожу.