Джеймс Баллард - Затонувший мир [авторский сборник]

— Сам кончай, — ответил он, поправляя подушечку под гавайкой со стороны отсутствующего легкого. — Не я же лечу на Марс.

— И не я.

Холидей посмотрел на угрюмое лицо приятеля.

— Будто не знал?

Грейнджер рассмеялся.

— Нет, ты и вправду передумал?

— И да и нет. Я еще не решил и в то же время не лечу. Чуешь разницу?

— Пожалуй, доктор Шопенгауэр.

Грейнджер задумался, потом резко отодвинул стакан.

— Знаешь, твоя беда в том, что ты слишком серьезно ко всему относишься. Посмотрел бы со стороны, до чего ты смешон!

— Почему это? — вскинулся Холидей.

— Что ты мечешься? Ну объясни, зачем ты остаешься? Земля сдохла и погребена. Перед тобой вся Вселенная, а тебе, похоже, плевать на себя самого!

— Да отстань ты…

Холидей достал из кармана рубашки свою товарную карточку и протянул ее Грейнджеру.

— Мне нужен насос для холодильника. Тридцативаттный «Фриджедер», есть еще?

Грейнджер раздраженно фыркнул и взял карточку; он отвечал за снабжение поселка.

— Ты Робинзон Крузо наоборот! Возишься с этим хламом… Все смываются, а он, видите ли, остается! Добровольно! Этакий ты поэт и мечтатель. Неужели ты не понимаешь, что эти два биологических вида давно вымерли?

Холидей посмотрел в окно на огни, отраженные солевыми холмами. Каждый день они оказывались чуть ближе, и все труднее становилось собирать людей, чтобы отбрасывать соль назад. Через десять лет он и в самом деле может оказаться в положении Робинзона. К счастью или к несчастью, цистерны были полны воды и керосина, и хватит их еще лет на пятьдесят, иначе ни о каком выборе и речи не было бы.

— Отстань, — повторил он, — сам улететь не можешь, вот и отыгрываешься на мне. Пусть я принадлежу к вымершему виду, но, чем бежать, я лучше здесь покувыркаюсь. А люди еще придут. И кто-то должен сохранить память о Земле, какой она была. Земля не кожура от банана — съел и бросил. Мы здесь родились и только мы ее помним толком.

Грейнджер задумчиво кивнул. Он хотел что-то сказать, но тут темноту за окном прорезала ослепительно-белая дуга.

Холидей встал и высунулся из окна.

— Платформа. Большая. Но не видно, куда шлепнулась, — цистерна загораживает.

Из ночи, отражаясь от коралловых башен, донеслись могучие раскаты взрыва, потом еще несколько, послабее, и весь северо-запад заволокло молочной пеленой пара.

— Атлантическое озеро, — прокомментировал Грейнджер. — Может, сгоняем? Вдруг что-нибудь интересное?

Погрузив пробирки для образцов и инструменты для изготовления чучел, они уже через полчаса тряслись на джипе в сторону Атлантического озера — каких-то десять миль по соляным увалам.

Там Холидей и нашел рыбу.

Голубая полоса к северу от Бермудских островов длиной в десять и шириной в одну милю — вот и все, что осталось от Атлантического океана. Точнее, от всех океанов, что занимали некогда две трети земной поверхности.

Лихорадочная, безумная добыча кислорода из воды для создания атмосфер вокруг осваиваемых планет начисто свела океаны с лица Земли, а это повлекло за собой чудовищные изменения климата, погубившие все живое. Остался лишь тонкий слой, чуть больше мили, пригодного для дыхания воздуха. И тем, кто остался, пришлось покинуть плоскогорья континентов и опуститься на дно бывших океанов.

Много часов провел Холидей среди книг и журналов, рассказывающих о прошлом Земли. Часто Грейнджер рассказывал о своей молодости, когда океаны опустели еще едва наполовину. Он работал морским биологом в университете Майами. Обнажавшееся дно океана было для него и лабораторией, о которой он прежде не мог и мечтать.

— Моря — наша память, — говорил он Холидею, — осушая их, мы стираем прошлое каждого из нас, искореняем самосознание человечества. Вместе с морем умерла и жизнь, а мы лишь жалкие тени прошлого в пустом черепе Земли.

Платформа была большая, похожая на гигантскую тарелку, — ярдов триста в диаметре. Обгорелая, вся во вмятинах, она лежала на мелководье. На месте реакторов зияли огромные дыры; выбитые ударом, они взорвались на другой стороне озера.

Над водой клубился пар. С трудом пробираясь по болотистому берегу, они подошли к платформе. «Тарелка» пропахала цепочку водоемов, глубокой бороздой соединив их с озером и между собой, и вода медленно уходила. Грейнджер брел по колено в воде, вылавливая всяческую живность. Попадались карликовые анемоны и морские звезды, изуродованные опухолями. К резиновым сапогам паутиной липли тонкие водоросли, словно драгоценные камни сверкали наросты на них. У самого большого водоема, футов триста в диаметре, они задержались. Он быстро мелел, все более обнажая дно. Осторожно идя вниз по склону за отступающей водой, Грейнджер подбирал образцы и засовывал их в пробирки.

Во мраке край платформы казался кормой несусветно огромного судна. Холидей стоял на узком перешейке и разглядывал разбитый люк одного из куполов для экипажа, когда на обращенной вниз поверхности что-то мелькнуло. Он не сразу понял, что это отражение всплеска у него за спиной. Он обернулся. Грейнджер стоял по колено в воде и что-то пристально в ней высматривал.

— Что это было? — спросил он.

— Может, рыба?

— Что ты, какая еще рыба? На всей Земле ни одной не осталось — вымерли еще десять лет назад.

Тут рыба опять прыгнула. Они в изумлении смотрели, как изящное серебристое тело выскакивает из воды и короткими блестящими дугами мечется по водоему.

— Морская собака, семейство акул, высокая способность к адаптации, — профессионально среагировал Грейнджер. — Черт возьми! Наверняка это последняя рыба на Земле!

— А разве вода не слишком соленая?

Грейнджер зачерпнул ладонью и с опаской попробовал воду на вкус.

— Нормальная. Он оглянулся на озеро. — Наверное, вода, испаряясь с озера, конденсировалась здесь. Перегонная установка, этакий каприз природы!

Он шлепнул Холидея по плечу.

— Вот здорово!

Водоем на глазах мелел. Рыбина ошалело прыгала, извиваясь двухфутовым телом в воздухе. Выступали все новые глинистые отмели. Только в сеоедине воды оставалось еще на фут.

Ярдах в пятидесяти от них берег был разворочен. Взмахом руки Холидей позвал Грейнджера за собой, они подбежали к пролому и быстро завалили проток. Затем на джипе проехали по извилистому перешейку. Холидей опустил щит на переднем бампере и этим своеобразным бульдозером, ловко маневрируя вокруг водоема с рыбой, стал сбрасывать глину в воду.

Часа через два с небольшим диаметр лужи стал вдвое меньше, зато уровень воды поднялся до двух с половиной футов. Морская собака перестала прыгать и спокойно плавала у самой поверхности воды. Молниеносными движениями челюстей она хватала мелкие растения, которые джип вместе с глиной сбросил в воду. На ее серебристом теле не было видно ни единой царапины. Она грациозно шевелила упругими сильными плавниками.