Джеймс Баллард - Затонувший мир [авторский сборник]

Лицо его было красиво, лоб резко скошен назад, начавшие редеть темные волосы приглажены. Мужчина не отрывал глаз от своей спутницы, не скрывая чувств к ней. Он внимательно слушал ее, лишь изредка прерывая короткой репликой или смешком.

Теперь доктор Джеймисон перевел взгляд на девушку. До этого он, не отрываясь, изучал молодого человека, ловил каждое его движение, мимику; так незаметно и отстраненно некоторые наблюдают за собой в зеркале.

Когда же, наконец, доктор Джеймисон перевел взгляд на девушку, то его охватило такое сильное волнение, что он чуть не поднялся со стула. Он думал, что давние воспоминания обманывают его, но на самом деле девушка оказалась еще более красивой, чем ему помнилось. Ей было не больше девятнадцати или двадцати лет, она шла с высоко поднятой и немного откинутой назад головой, и ветер играл ее длинными, соломенного цвета волосами, чуть шевеля их на загорелых плечах. Ее полные губы были подвижны, а лукавые глаза искрились весельем, когда она поглядывала на своего спутника.

Они подошли к столику доктора, девушка продолжала увлеченно щебетать что-то, но молодой человек ее нежно прервал:

— Погоди, Джун, давай чуть передохнем. Посидим и выпьем немного — все равно кортеж не появится у Марбл Арч раньше чем через полчаса.

— Мой бедный старичок устал?

Они уселись за соседний столик, всего несколько дюймов отделяли доктора Джеймисона от ее обнаженной руки, так что он снова ощутил и остро вспомнил запах ее тела. Его охватили воспоминания: да, это именно ее утонченные и быстрые пальцы, именно она так поднимает подбородок и разглаживает на коленях широкую белую юбку.

— Ну, в конце концов ничего страшного, если я и не увижу процессию. Ведь это мой день, а не день его величества!

Мужчина улыбнулся и притворился, что хочет встать.

— Действительно? Значит, всю эту толпу дезориентировали? Побудь здесь, а я схожу и отдам приказ, чтобы маршрут кортежа изменили и направили к нам. — Перегнувшись через столик, он взял ее руку и скептически осмотрел маленький бриллиант на пальце. — Далеко не шедевр. Кто тебе его подарил?

Девушка поцеловала камень.

— Алмаз величиной с отель «Риц». Да уж, за такого мужчину придется незамедлительно выйти замуж. Но как славно вышло с премией, Роджер, не правда ли? Триста фунтов. Ты теперь настоящий набоб. Жаль, что устав Королевского общества запрещает ее тратить — в отличие от Нобелевской премии. Так и придется тебе стать нобелевским лауреатом — уж тогда-то все переменится.

Молодой человек смущенно потупился.

— Ну-ну, дорогая, не слишком обольщайся!

— Нет, я уверена, что ты им станешь. Ведь в конце концов ты изобрел не что-нибудь, а машину времени.

Молодой человек постучал пальцами по деревянной крышке стола.

— Джун, умоляю тебя, воздержись от иллюзий: никакой машины времени я пока не изобрел. — Он заговорил тише, чтобы не привлекать внимание незнакомого пожилого человека за соседним столиком. — Если ты станешь это всем рассказывать, то люди примут меня за ненормального.

Девушка мило сморщила носик:

— Нет, изобрел, сделанного не изменишь. Я знаю, ты не любишь говорить об этом, но ведь, если забыть о противной высшей математике, дело идет к этому, не правда ли?

Молодой человек задумчиво смотрел на крышку стола между собою и девушкой, его лицо сосредоточилось, немного отстранилось, и на нем проступила печать недюжинного интеллекта.

— Да, это движение во времени, в той степени, в которой математические понятия отражают процессы, происходящие во Вселенной, хотя и тут я все слишком упрощаю. И все равно это не машина времени в привычном смысле слова. Правда, я понимаю, что после публикации моей статьи в «Нейчур» журналисты будут утверждать, что речь идет именно о машине времени и ни о чем другом. Как бы то ни было, чисто временной аспект открытия не слишком важен для меня. Будь у меня в запасе лет тридцать, я мог бы поработать над ним, но пока есть проблемы куда более интересные.

Он улыбнулся девушке, заключив ее руки в свои, но она, наклонившись к нему, оставалась серьезной.

— Я думаю, Роджер, что ты скромничаешь. Ученые часто считают, что их открытия нельзя воплотить в жизнь. А ведь это так удивительно — возвращаться назад во времени! То есть…

— Ну что в этом необычного? Сейчас мы двигаемся во времени вперед, и никто из-за этого не приходит в экстаз. Да и вся Вселенная не что иное, как гигантская машина времени. Если наблюдать ее, скажем, под определенным ракурсом из нашего зрительного зала, то убеждаешься, что она движется в одном направлении. Если быть абсолютно точным — в основном в одном направлении. Просто мне повезло обнаружить в циклотроне частицы, которые иногда движутся в противоположных направлениях, достигая конца своих бесконечно малых траекторий, едва начав движение. Но это не основание, чтобы считать, будто через неделю каждый из нас сможет переместиться назад во времени, дабы ухлопать собственного дедушку.

— А что произойдет, если убить? Нет, в самом деле!

Молодой человек рассмеялся.

— Не знаю. Честное слово, я даже не хочу думать об этом. Возможно поэтому я и разрабатываю проблему чисто теоретически. Если довести ее до логического завершения, мои наблюдения в Харуэлле должны быть ошибочными, потому что события во Вселенной реализуются, и это несомненно, вне всякой связи со временем. Оно, очевидно, не что иное, как ракурс, под которым мы наблюдаем за происходящим и интерпретируем его. Через какое-то время проблеме присвоят имя «парадокс Джеймисона», и пытливые исследователи, чтобы его разрешить, начнут пачками отправлять в рай своих дедушек и бабушек. Мы с тобой должны заблаговременно принять меры, чтобы наши внуки стали адмиралами или архиепископами, но только не учеными.

Пока шел этот разговор, доктор Джеймисон смотрел на девушку, собрав всю свою волю, чтобы не тронуть ее за руку или не заговорить с ней. Веснушки на ее тонких обнаженных руках, оборки платья, открывающего спину, миниатюрные ноготки пальцев ног со слезающим лаком — все это было для него стопроцентным доказательством того, что сам он действительно существует.

Он снял очки, и на мгновение взгляды его и мужчины скрестились. Осознав, как они похожи, какой у них одинаковый овал лица, молодой человек, очевидно, смутился.

Доктор Джеймисон испытал к нему глубокое, близкое к отцовскому, чувство и робко улыбнулся ему.

Открытость и наивная серьезность, естественность в сочетании с явной неуклюжестью неожиданно стали для него в этом человеке важнее, чем высокий интеллект.

Он понял, как завидует ему.

Доктор спрятал глаза за темными линзами и поглядел вдоль улицы: решение довести задуманное до конца окончательно созрело и утвердилось.