Джеймс Баллард - Затонувший мир [авторский сборник]

В тот день она часто поглядывала на окно, пытаясь найти признаки моря. Не меньше самой картины, нарисованной Мэсоном, ее пугало то, что этот апокалиптический кошмар, вдруг овладевший мужем, оставлял его совершенно спокойным.

Утомленный прогулкой, Мэсон присел на невысокий парапет, скрытый от окружающих домов кустами рододендрона. Несколько минут он передвигал веточкой белесую пыль возле ног. Кучка пыли чем-то напомнила ему ископаемую раковину, излучающую странный обволакивающий свет.

Впереди дорога поворачивала и сбегала по склону к полям внизу. В небо поднималось плечо меловой породы, прикрытое плащом зеленого дерна. На откосе стоял сборный металлический домик, у входа в шахту суетились несколько фигур, устанавливая деревянный подъемник. Жалея, что не взял машину жены, Мэсон следил, как маленькие фигурки одна за другой скрывались в шахте.

Эта безмолвная сцена вспоминалась ему, накладываясь на воспоминания о темных волнах, катящихся по полуночным улицам. Мэсону придавала сил уверенность, что скоро и другие почувствуют присутствие моря.

Вечером, собираясь ложиться, он увидел, что Мириам сидит одетая у окна с выражением спокойной решимости на лице.

— Что ты собираешься делать? — спросил он.

— Ждать.

— Что ждать?

— Море. Не волнуйся, просто не обращай на меня внимания и ложись спать. Я просто посижу здесь без света.

— Мириам… — Мэсон утомленно взял ее тонкую руку и попытался поднять жену с кресла. — Дорогая, ну зачем тебе это нужно?

— Разве ты не понимаешь?

Мэсон присел на край кровати. Почему-то ему хотелось удержать жену подальше от моря, и не только из желания защитить ее.

— Понимаешь, Мириам… Возможно, я и не вижу его наяву, в буквальном смысле. Это может быть… — он с трудом нашел слова, — галлюцинацией или сном.

Мириам покачала головой, стиснула подлокотники кресла.

— А может и не быть. Во всяком случае я хочу выяснить все до конца.

Мэсон лег.

— Не думаю, что ты на верном пути…

Мириам подалась вперед.

— Ричард, ты слишком спокоен, ты воспринимаешь эту картину как нечто обычное. Именно это меня и пугает. Если бы ты, скажем, боялся этого моря, я бы так не переживала.

Через полчаса он уснул в темной комнате, тень скрыла тонкое лицо Мириам, не отводящей от него глаз.

Рокот волн и отдаленный шорох вздымающейся пены прогнали сон, послышался приглушенный грохот приливных валов. Мэсон встал с постели и быстро оделся. В углу, освещенная фосфорическими отблесками, спала в кресле Мириам; ее горло пересекала резкая полоса лунного света.

Бесшумно касаясь тротуара босыми ногами, Мэсон побежал навстречу волнам. Он пересек светящуюся границу между водой и сушей, совсем рядом шумно обрушился очередной вал. Мэсон почувствовал, как холодная сверкающая вода, кишащая планктоном, захлестнула его, толкнула в грудь и потащила в зев следующего вала. Намокший костюм прильнул к телу, но Мэсон не обращал на это внимания, он смотрел на море. В лунном свете белые здания уходили под воду, подобно дворцам призрачной Венеции или мавзолеям какого-то островного некрополя. Лишь церковный шпиль торчал над водой. Прилив достиг высшей точки, вода продвинулась по улице еще на двадцать ярдов, и брызги теперь долетали почти до дома Мэсона.

Мэсон подождал перерыва между волнами, пересек мелководье и вышел на дорогу, ведущую к отдаленному мысу. Теперь вода перехлестывала через дорогу, заливая темные газоны и облизывая ступеньки крылечек.

В полумиле от мыса он услыхал за спиной рокот большой волны и вздох опадающей воды. Задыхаясь он схватился за изгородь; волна окатила его, потянула за собой. Выглянула луна, и он увидел бледный силуэт женщины — она стояла над морем у края утеса; ее черная одежда развевалась по ветру, в лунном свете белели длинные волосы. Далеко внизу, под ее ногами, крутились светящиеся волны.

Мэсон побежал по тротуару, за домами, стоящими на повороте дороги, он потерял ее из виду. Вода стихала, в последний раз мелькнул сквозь брызги льдисто-белый профиль женщины. Начался отлив и угасание, море отступало между домами, лишая ночь своего света и движения:

Когда на влажном тротуаре исчезли последние пузыри, Мэсон вышел к мысу, но там уже никого не было. Пока он возвращался по пустым улицам, его мокрая одежда высохла. Ночной ветерок унес остатки запаха соли.

На следующее утро он сказал Мириам:

— И все-таки это был сон. Я думаю, теперь море ушло. Во всяком случае этой ночью я ничего не видел.

— Слава богу, Ричард. Ты уверен?

— На все сто. — Мэсон ободряюще улыбнулся. — Спасибо, что присмотрела за мной.

— Я посижу и следующей ночью. — Она взяла его за руку. — Обязательно. После этой ночи я чувствую себя хорошо и хочу покончить с этим раз и навсегда. — Она нахмурилась над чашкой кофе. — Странно, но пару раз мне показалось, будто и я слышу море. Его шум был отдаленным и глухим, словно что-то пробуждалось после миллионов лет сна.

По дороге в библиотеку Мэсон свернул к выходу меловой породы и остановил машину на том месте, где видел залитую лунным светом фигуру светловолосой женщины. Солнце освещало бледный дерн и отверстие шахты, вокруг которой шла обычная суета.

Минут пятнадцать Мэсон колесил по ближним улицам, вглядываясь в окна кухонь поверх живых изгородей. Он был почти уверен, что эта женщина живет в одном из ближайших домов и надевает передник поверх того же черного платья.

Позже, в библиотеке, он узнал машину, которую видел возле шахты. Водитель, пожилой мужчина в твидовом костюме, изучал выставку местных геологических диковин.

— Кто это был? — спросил Мэсон Феллоуза, хранителя окаменелостей, когда машина уехала. — Я видел его на скалах.

— Профессор Гудхарт из группы палеонтологов. Видимо, они раскрыли интересный костеносный слой.

Феллоуз указал на куски бедренных и челюстных костей.

— Если повезет, мы получим от них несколько образцов.

Рассматривая кости, Мэсон понял, что у него в сознании установилась неожиданная и тесная связь.

Каждую ночь, когда море появлялось на темных улицах и волны катились к дому Мэсона, он просыпался рядом со спящей женой, выходил под порывы ветра и шел к мысу, переходя вброд места поглубже. Там он неизменно видел светловолосую женщину на краю утеса с лицом, поднятым над ревущим морем. Ему ни разу не удавалось добраться к ней до конца прилива, и он в изнеможении опускался на колени на мокрых тротуарах пригородных улиц.

Однажды его, прислонившегося к придорожному столбу, осветила фарами патрульная полицейская машина. В другую ночь он позабыл, вернувшись, запереть входную дверь. За завтраком Мириам следила за ним с прежней настороженностью, заметив у него под глазами темные круги.