Джеймс Баллард - Затонувший мир [авторский сборник]

Вытягивая шею, Конрад заглядывал в узкие переулки, в открытые подъезды с перекошенными дверями, в пустые окна. Страх и ожидание чего-то необычного исчезли. Улицы напоминали позабытую помойку. Люди отсюда просто ушли.

От миле к миле менялась архитектура. Стройными рядами, как на параде, проходили дома в десять — пятнадцать этажей, облицованные зеленой и синей плиткой, со стеклянной и медной отделкой фасадов.

Город как бы вывернулся наизнанку. По мере продвижения к центру он, вместо того чтобы показывать свое ископаемое прошлое, являл все новые достижения былой цивилизации.

По пологому пандусу Стеси направил автомобиль на широкую, ничем не загроможденную автостраду, поднятую на железобетонных опорах над крышами домов, и резко увеличил скорость.

Милях в двух или трех виднелись четкие прямоугольники корпусов. Напоминая гигантские костяшки домино, там выстроились сотни сорокаэтажных домов.

— Центральные рабочие кварталы, — объяснил Стеси.

Через несколько минут тысячи одинаковых зданий врезались в небо. Исчезли характерные для предместий небольшие дома и магазины, но вид у гигантов был не менее потрепанный: те же отверстые окна, перекошенные балконы, обшарпанные стены.

Но не это волновало Конрада. Повсюду здесь были часы. Их можно было увидеть с любой точки. На каждом углу, под каждой аркой, на стенах зданий. Большинство висело высоко над землей, и поэтому на них сохранились стрелки. Все они показывали одинаковое время — одну минуту первого.

Конрад взглянул на свои — было без четверти три.

— Это случилось тридцать семь лет тому назад, — сказал Стеси. — Сразу после полуночи остановились главные часы, от которых зависел ход остальных.

Становилось все темнее. Солнце только изредка, сквозь узкие просветы между утесами зданий, освещало унылое дно рукотворного каньона. Молчаливые джунгли стекла и бетона буквально давили.

Машина по-прежнему неслась на запад. Кончились жилые кварталы, появились административные здания центральной зоны, совсем уж высокие — до семидесяти этажей, повязанные между собой спиральными съездами и галереями. Только на высоте пятнадцати метров, вровень с автострадой, начинались первые этажи. Здания словно на ходулях шагали через застекленные блоки лифтов и эскалаторов. Улицы были широки, но однообразны, взгляду не на чем было остановиться: кругом лишь сталь и бетон, заметно тронутые запустением.

Конрад не представлял, что их может быть так много. Местами они даже заслоняли друг друга. Разноцветные — синие, желтые, зеленые — они имели по четыре и даже по пять стрелок. Главные стрелки стояли на пяти минутах первого, остальные — в самых разных положениях.

— Почему они разных цветов, — спросил Конрад, — и для чего столько стрелок?

— Временные зоны, — ответил Стеси, — для разных профессий и потребительских смен. Ты погоди, сейчас приедем.

Наконец, свернув на пандус, они съехали на большую площадь ярдов восемьсот длиной и четыреста шириной с запущенным и заросшим сорняками газоном в центре. Здания вокруг казались стеклянными скалами, воткнутыми в небо.

Они вышли из машины, немного размялись и зашагали к зеленой полосе бывшего газона. Улицы спицами чудовищного колеса расходились от площади, и Конрад только сейчас понял, насколько громадны эти геометрические джунгли.

Поставив ногу на бордюр газона, Стеси повел рукой на небольшую кучку невысоких зданий необычной архитектуры, характерной для девятнадцатого века. Ветхие от старости, они к тому же были сильно повреждены взрывами.

Таких больших часов Конрад еще не видел. Метров тридцать в диаметре, с белым циферблатом, на высокой железобетонной башне, чуть позади старых зданий, они тоже стояли на одной минуте первого. Под ними, на встроенных в башню широких дугах, обреталась еще дюжина меньших, не более шести метров в диаметре, расцвеченных всеми цветами радуги. Все имели по пять стрелок, застывших в самых разных положениях.

— Полсотни лет назад эти руины были одним из величайших в мире законодательных собраний, — пояснил Стеси. — Ну как, впечатляет?

Конрад закивал.

— Здорово! Как будто здесь жили гиганты, как будто они ушли только вчера. Почему мы не возвращаемся сюда?

— Нас слишком мало, мы просто не справимся. В пору своего расцвета город был сложнейшим социальным механизмом. Одна проблема транспорта чего стоила! А это лишь одна из многих трудностей.

— Но они же как-то справлялись?

— Справлялись, но в итоге они стали рабами собственных достижений. Представь себе колоссальное количество людей; их надо было везти на работу и с работы, снабжать питанием и развлечениями, обеспечивать связь практически каждого с каждым. Город буквально задыхался от миллионов автомобилей, от сотен поездов и вертолетов. В каждой квартире было радио, телевизор, да мало ли что еще! А полиция, а пожарные команды, а медики? Ну как тут можно было справиться? И вот от этого, — Стеси ткнул кулаком в сторону башни, — зависело все! От времени. Такой сложнейший механизм мог существовать, только синхронизировав всю свою деятельность до последней мелочи.

Они медленно шли по площади к башне.

— Пятьдесят лет назад в городе было всего десять миллионов жителей, но уже тогда два-три часа уходило на обед и столько же, чтобы добраться до дому. И если часы пик были не так уж страшны, то забастовка в одной отрасли могла парализовать все остальное. С ростом населения росли проблемы, вот тогда и начали манипулировать временам. Где-то работа начиналась на час раньше, где-то позже. Выдавались пропуска для проезда и автомобильные номера соответствующих цветов. При попытке проехать не в свое время машины заворачивали обратно. Идея прижилась и получила развитие: только в положенное время можно было включить, например, телевизор, стиральную машину, отправить письмо или принять ванну.

Конрад слушал с горячечным интересом.

— Ну и как они, справились?

— Еще бы! Это же целая система: цветные деньги, цветные пропуска, сложные расписания, публикуемые каждый день, как телепрограммы. Контролировался каждый шаг. А самым главным в этой системе были часы. Тысячи часов! Все эти стрелки и цветные циферблаты командовали деятельностью людей, принадлежавших к определенным цветовым категориям. — Стеси показал на часы с синим циферблатом. — Вот, скажем, мелкий служащий, его цвет синий. Захотелось ему пообедать, сходить в библиотеку, купить аспирин, позвонить жене. Он берет расписание на неделю и просматривает синие временные колонки. Ага, пообедать он может с четверти первого до половины первого, затем он смотрит, когда ему можно идти в библиотеку, и видит цифру три, что означает третью стрелку синих часов. По ним ясно, что остается двадцать три минуты, чтобы дойти до библиотеки. Он идет, но тут же обнаруживает, что турникеты пропускают только красных и зеленых.