Джеймс Баллард - Затонувший мир [авторский сборник]

Ближе к полуночи он попил из лужи и, стараясь не думать о еде, лег спать.

Утром его разбудил яркий солнечный свет. Едва протерев глаза, Конрад увидел невысокого седого человека в залатанном грубошерстном костюме. Ружье, лежащее на полусогнутой руке старика, угрожающе глядело своим черным зрачком на Конрада.

— Что вы здесь делаете? — спросил старик. Карманы его зловеще оттопыривались.

— Я… э-э… — Конрад растерялся, ружье как-то не располагало к непринужденной беседе. Кое-как справившись с собой, он решил, что ничего не потеряет, сказав правду: — Я увидел идущие часы и решил найти вас, чтобы помочь завести остальные.

Старик внимательно посмотрел на него. Настороженное птичье лицо и скошенный двойной подбородок придавали ему сходство с петушком.

— Как вы себе это представляете?

Сбитый с толку Конрад сказал:

— Думал, найду где-нибудь ключ.

— Один ключ? — нахмурился старик. — Толку от этого будет немного.

Лицо его смягчилось. Он похлопал себя по карманам, и там что-то глухо звякнуло.

С минуту они молчали.

— У меня есть часы! — вдруг осенило Конрада. — Сейчас без четверти восемь.

Старик схватил его за руку и впился взглядом в желтый циферблат.

— Хорошо. — Он опустил ружье. — Посмотрим. Есть хотите?

Спустившись вниз, они быстро пошли по улице.

— Люди редко сюда приходят. Иногда забредают любопытные, но чаще — полиция. Я видел, как вы убегали. Вас могли убить.

Они пересекали какие-то улицы, протискивались между лестницами и колоннами. В карманах отшельника что-то ритмично звякало. Улучив момент, Конрад глянул в один из них. Он был полон ключей, самых разных, больших и ржавых.

— Наверное, эти часы вашего отца?

— Дедушки, — Конрад вспомнил лекцию Стеси. — Его убили на площади.

Старик нахмурился и сочувственно коснулся руки юноши.

Перед зданием бывшего банка он внимательно огляделся вокруг и повел Конрада вверх по неподвижному эскалатору.

На третьем этаже, за лабиринтом решеток и стальных дверей, в центре большой комнаты стояла печка и висел гамак. На множестве столов была разложена огромная коллекция часов. Вдоль стен стояли высокие шкафы, набитые тысячами запасных частей, аккуратно разложенных по нумерованным ящикам.

Старик подвел Конрада к стене, на ней висела схема.

— Ходят уже двести семьдесят восемь часов, но только на завод я трачу половину своего времени.

За завтраком старик рассказал о себе. Звали его Маршалл, когда-то он работал в Центральном Контроле Времени. Он пережил и восстание, и репрессии Полиции Времени. Десять лет назад он вернулся в город. Раз в месяц ходит в один из пригородов за пенсией и продуктами. В основном занимается тем, что ищет и заводит исправные часы и пытается отремонтировать сломанные.

— Время не пошло им на пользу… непогода и все такое… С электрическими я вообще ничего не могу поделать.

Конрад был очарован. Новая жизнь властно манила его. Он казался себе человеком, который поставил на карту все и теперь ждет решения судьбы.

— А откуда вы знаете, что они показывают правильное время?

Маршалл пожал плечами.

— Этого я не знаю. Абсолютно точных часов не существует, только сломанные дважды в сутки показывают абсолютно точное время…

Конрад подошел к окну. В просвете между зданиями он увидел главные часы.

— А если запустить большие часы, а от них все остальные?

— Невозможно — все взорвано, только колокола уцелели. Чтобы запустить их, нужна куча специалистов.

Три месяца пролетело в пеших походах по кругу. Таская на себе лестницу и полный ранец ключей и инструментов, Конрад помогал старику в его бесконечных трудах. Они заводили часы, снимали те, которые еще можно было починить, развешивали их по местам. И так изо дня в день, а порой и по ночам.

Но более всего Конрада интересовали часы на башне.

Помещение, в котором находился механизм, напоминало машинное отделение затонувшего судна. Искореженные взрывом моторы и шестерни со всей определенностью говорили, что часы остановились навсегда.

С верхней площадки — туда Конрад поднимался каждый день — были видны лишь плоские крыши уходящего за горизонт города.

Перед ним в своих гнездах в мертвом оцепенении лежали длинные ряды молоточков. Однажды он пнул защелку дискантового молотка, и над площадью затрепетал чарующий звук.

Понемногу он стал налаживать механизм. Скреплял проволокой молоточки, натянул новые тросы, перетащил из машинного зала уцелевшие лебедки, отрегулировал защелки.

Работали они с Маршаллом молча, исступленно, словно подчиняясь некоему инстинкту, и даже не задумывались, чего ради. И когда Конрад сказал, что хочет уйти и заняться другим районом, Маршалл не стал его уговаривать, поделился инструментом и тепло попрощался.

Через шесть месяцев над городом поплыл звон колоколов большой башни. Они звонили часы, получасы и четверти.

В тридцати милях от башни, по периметру большого города, люди останавливались на улицах и прислушивались к гулкому эху, невольно считая размеренные удары. Старики перешептывались; «Четыре или пять? Надо же, опять пошли!» Они взволнованно слушали голос своего детства, напоминающий о временах порядка и точности.

Таймеры начали ставить по бою часов.

Перед сном люди прислушивались к мелодичному полночному перезвону. Просыпаясь, они снова слышали его в прозрачном утреннем воздухе.

А некоторые спрашивали у полицейских, нельзя ли получить свои часы обратно?

Двадцать за убийство Стеси и пять за четырнадцать нарушений законов о времени — таков был приговор, хотя общий срок по принципу поглощения не превышал двадцати лет.

От последнего слова Конрад отказался. Приговор его не удивил. Он и не пытался защищаться от обвинения в убийстве. Он чувствовал косвенную вину за происшедшее, а кроме того, хотел выгородить Маршалла, чтобы тот работал без помех.

Изломанное тело Стеси — он явно упал с большой высоты — было найдено на заднем сиденье автомобиля, спрятанного в подземном гараже неподалеку от площади. Видимо, он как-то помешал Маршаллу, и тот расправился с полицейским. Конрад припоминал, как однажды старик вдруг пропал на целый день, а потом всю неделю был угрюм и молчалив.

В последний раз Конрад видел его за три дня до ареста: он, как всегда по утрам, проходил через площадь, чтобы приветственно помахать башне рукой.

Конрада перевели в корпус, где сидели осужденные на длительные сроки. Проходя мимо своей новой камеры к начальнику тюрьмы, он заметил, что окно выходит во двор, похожий на колодец. Вытянувшись перед начальником и почти не слушая его поучений, Конрад отчаянно пытался придумать хоть что-нибудь и удивлялся, как разум еще не покинул его. Кроме счета секунд — 86400 каждый день — ему ничего не приходило в голову.