Жозеф Рони-старший - Звездоплаватели (авторский сборник)

— Какая удивительная степь! — воскликнул Гютри.

Экспедиция медленно двигалась по саванне, покрытой травой всех оттенков синей части спектра — от фиолетового до голубого. Высокая и густая, она сопровождала проходивший караван нежным звоном, смутно напоминавшим звук, который издает скрипка, если случайно коснуться ее струн. Изредка путникам встречались рощицы пальм с листвой тоже необычного цвета — индиго или аметиста. От всего этого синего великолепия поднимался в небо желтый туман, временами застилая солнце.

— Мы вступили в мир, где царят растения, — сообщил Айронкастль, оглядывая эту фантастическую равнину.

Он приказал не давать животным свободно пастись, но его предупреждение, в сущности, не имело смысла: верблюды, козы и ослы с отвращением игнорировали голубоватые злаки и фиолетовый клевер. Сильвиус же проявлял явные признаки тревоги, беспокойно крутя головой. Волнение павиана передалось и людям, и они напряженно всматривались в затянутые желтым маревом дали.

— Животные подохнут от голода! — ворчал сэр Джордж.

— На наш переход им должно хватить корма, — возразил Гертон, указывая на вьюки, висящие на боках верблюдов и ослов.

— Да, вы предусмотрительны, дядя, но этого запаса хватит самое большее на вечернюю и утреннюю кормежку, — поддержал опасения Фаргейма Сид.

— Эти животные привычны к пустыне, поэтому могут обходиться без пищи несколько дней. Правда, я надеюсь, что этого и не потребуется, — ответил Айронкастль, но чувствовалось, что слова Сида посеяли сомнения в его душе.

Подул ветерок, и под его порывами усилилась музыка трав, словно струнная группа невидимого оркестра начала настраивать свои инструменты.

— Можно подумать, что мы в зале филармонии! — воскликнула Мьюриэл.

— Да, только в концерте примут участие кикиморы и лешие, — уточнил виконт.

Когда караван проходил мимо пальмовых островков, звуки становились более громкими и насыщенными, словно к голосам скрипок и арф присоединялся орган.

Временами синий ковер трав прерывался небольшими участками голой земли. На этой красной с металлическим отливом каменистой почве не рос даже мох.

Постепенно путники стали знакомиться и с живностью этих мест. Первыми к ним слетелись огромные мухи. Отвратительные рыжеватые насекомые размером с синицу следовали за караваном, издавая низкое гудение, похожее на жужжание майских жуков.

Люди с ужасом отмахивались от несносных тварей, но вскоре выяснилось, что они безопасны для каравана: их интересовала совсем другая добыча. Мьюриэл заметила, что на стебельках трав покачиваются маленькие — не больше осы — птички. С резким свистом они то выпархивали из травянистых зарослей, то мгновенно исчезали в спасительной тени разнотравья. Именно эти пичужки и были предметом охоты чудовищных мух.

— Это ужасно! — воскликнула Мюриэль, увидев, как насекомое ловко схватило птичку.

Сид захохотал.

— А мне думается, сестренка, это даже справедливо! — сквозь смех проговорил он. — Подумай сама. С сотворения мира птицы глотают мух! А теперь настал их черед. Кстати, от этой рокировки и нам спокойнее: представь, что сделалось бы с караваном, будь эти чудовища еще и ядовиты, как муха це-це!

Равнина между тем все тянулась и тянулась, великолепная и страшная.

— Как долго нам предстоит терпеть голод и жажду? — поинтересовался сэр Джордж.

— Наш путь должна пересечь река, текущая с востока на запад, — ответил Гертон. — Я думаю, мы достигнем ее через сутки. Вода у нас пока еще есть…

Среди дня караван остановился для отдыха на одной из каменистых красных полос, лишенных растительности. Рассматривая выбранное им для стоянки место, Айронкастль сказал:

— Здесь мы, пожалуй, не нарушим покоя этого таинственного мира, да и сами окажемся в сравнительной безопасности.

Солнце скрылось за плотными облаками, так что палатки решили не ставить, расположившись на открытом воздухе. Бесконечная синяя равнина в дымке желтого тумана вызывала безотчетную тревогу даже у неунывающего Сида. Когда подали еду, он снова поднял уже затронутую тему:

— Если не отыскать пригодных для пищи животных растений, то экспедиции придет конец. Мне даже кажется, дядя Гертон, что наше положение сейчас гораздо опаснее, чем в лесах, подвластных гориллам.

— Успокойся! Наверняка здесь растут какие-то виды красных и зеленых растений, иначе здесь не существовала бы жизнь, — ответил Айронкастль. — К сожалению, у нас не так много времени на их поиски…

— И пока что наши верблюды, ослы и козы не могут сорвать ни одного стебелька с этого громадного пастбища, — покачал головой Гютри.

От унылой беседы их оторвал испуганный вопль Мьюриэл.

— Ой! Что это? — Девушка в ужасе показывала на странное существо, пялившее на путешественников неподвижные золотистые глаза.

Оно напоминало жабу, правда, величиной с кошку и, так же как и она, покрытое шерстью.

На макушке плоской головы ярко сверкал третий глаз, в отличие от своих двух собратьев стремительно оглядывавший окружающее пространство, вращаясь словно сигнальный маячок.

— Ну не чудо ли? — воскликнул Филипп.

— Известно, что у современных земноводных обнаружены зачатки третьего глаза, так что их предки, вероятно, успешно пользовались этим дополнительным органом зрения, — произнес Гертон. — Но мы уже встретили так много необычного, что стоит ли удивляться лишнему глазу этого чудовища?

Жаба, словно поняв, что интерес к ней утрачен — разве что Мьюриэл все еще кривила губы от отвращения — взвилась в воздух и, описав огромную дугу, исчезла в расселине камня.

— А вот это действительно заслуживает внимания, — проследив за ее полетом, заметил сэр Джордж. — Вероятно, где-то под землей есть вода, хотя, возможно, и сильно засоленная. Во всяком случае, этим можно объяснить синий цвет растений и то, что наши животные не хотят лакомиться травкой.

С писком пролетали мимо маленькие птички. Одна из них села неподалеку от Мьюриэл. Привлеченная странным видом непривычных предметов, она не заметила, как возле нее оказалась гигантская муха. Бросившись на пичужку, она схватила ее, но крик девушки заставил насекомое выпустить добычу.

Мьюриэл осторожно подняла безжизненное тельце. Оперение крохотной птички сияло переливчатой красотой заката, золотистым блеском берилловых облаков, всеми оттенками пурпура, сверканием аметиста и топаза. Поникшая головка, покрытая красными с малахитовыми точками перышками, казалась созданной из какого-то неведомого драгоценного вещества.

— Разве могут самые искусные вышивальщицы, мастера акварели или ювелиры создать такой цветовой шедевр на столь крошечном пространстве! — воскликнула восхищенная девушка. Она бережно завернула в лоскуток погибшую птичку и спрятала ее в углублении под камнем.