Майкл Крайтон - Стрела времени - английский и русский параллельные тексты

— Кейт, — сказал он, улыбнувшись ей. — Рад видеть вас. Я прочел ваш предварительный отчет о часовне. Это впечатляет.

Surprised, she managed to say, “Thank you,” but Doniger had already moved on.

“And Chris. It's nice to see you again. I like the computer-simulation approach to that mill bridge; I think it will pay off.”

Удивленная, она лишь пробормотала:

— Благодарю вас...

Дониджер уже умчался дальше.

— Вот и вы, Крис. Приятно снова встретиться с вами. Мне понравился предложенный вами подход к реставрации мельничного моста с помощью компьютерного моделирования; думаю, что он оправдает себя.

Chris had time only to nod before Doniger was saying, “And David Stern. We haven't met. But I gather you're also a physicist, as I am.”

“That's right...”

Крис едва успел кивнуть, а Дониджер уже обращался к следующему:

— Вы Дэвид Стерн. Мы еще не встречались с вами. Но я знаю, что вы тоже физик, как я.

— Совершенно верно...

“Welcome aboard. And Andre. Not getting any shorter! Your paper on the tournaments of Edward I certainly set Monsieur Contamine straight. Good work. So: please, all of you, please sit down.”

They sat, and Doniger moved to the head of the table.

— Добро пожаловать на борт. И Андре. Ничуть не уменьшились! Ваша работа о турнирах Эдуарда I бесспорно доказала правоту Контмайна. Прекрасное исследование! А теперь прошу всех вас присесть.

Они сели в кресла, а Дониджер пробежал во главу стола, на свое привычное место.

“I will get right to the point,” Doniger said. “I need your help. And I will tell you why. For the last ten years, my company has been developing a revolutionary new technology. It is not a technology of war. Nor is it a commercial technology, to be sold for profit. On the contrary, it is an entirely benign and peaceful technology that will provide a great benefit to mankind. A great benefit. But I need your help.”

— Я перейду прямо к сути, — заявил он. — Мне нужна ваша помощь. И вот почему. За последние десять лет моя компания развила революционно новую технологию. Эта технология не военная. Но при этом и не коммерческая, которую можно было бы продавать ради прибыли. Как раз напротив, это исключительно плодотворная мирная технология, которая принесет большую пользу человечеству. Огромную пользу. Но, повторяю, мне необходима ваша помощь.

“Consider for a moment,” Doniger continued, “how unevenly technology has impacted the various fields of knowledge in the twentieth century. Physics employs the most advanced technology—including accelerator rings many miles in diameter. The same with chemistry and biology. A hundred years ago, Faraday and Maxwell had tiny private labs. Darwin worked with a notebook and a microscope. But today, no important scientific discovery could be made with such simple tools. The sciences are utterly dependent on advanced technology. But what about the humanities? During this same time, what has happened to them?”

— Задумайтесь на мгновение, — продолжал Дониджер, — насколько неравно технология распределена между различными областями знаний в двадцатом столетии. Физика обладает наиболее продвинутыми технологиями, в том числе и кольцевыми ускорителями элементарных частиц. Диаметр этих сооружений достигает нескольких миль. Почти такое же положение в химии и биологии. Сто лет назад Фарадей и Максвелл работали в крошечных частных лабораториях. Дарвин обходился блокнотом и микроскопом. Но сегодня ни одно серьезное научное открытие невозможно совершить при помощи таких простых инструментов. Наука попала в крайнюю зависимость от передовых технологий. Но что происходит с гуманитарными отраслями? Какое развитие за это время получили они?

Doniger paused, rhetorically. “The answer is, nothing. There has been no significant technology. The scholar of literature or history works exactly as his predecessors did a hundred years before. Oh, there have been some minor changes in authentication of documents, and the use of CD-ROMs, and so forth. But the basic, day-to-day work of the scholar is exactly the same.”

Дониджер сделал риторическую паузу.

— Ответ: никакого. Они не имеют никаких достойных упоминания технологий. Литературовед или историк работают совершенно так же, как их предшественники сто лет назад. Да, разумеется, произошли некоторые незначительные изменения в методах определения подлинности документов, появилась возможность использовать CD-ROMы и кое-что еще. Но основная повседневная работа ученого осталась той же самой.

He looked at each of them in turn. “So we have an inequity. The fields of human knowledge are unbalanced. Medieval scholars are proud that in the twentieth century their views have undergone a revolution. But physics has undergone three revolutions in the same century. A hundred years ago, physicists argued about the age of the universe and the source of the sun's energy. No one on earth knew the answers. Today, every schoolchild knows. Today, we have seen the length and breadth of the universe, we understand it from the level of galaxies to the level of subatomic particles. We have learned so much that we can speak in detail about what happened during the first few minutes of the birth of the exploding universe. Can medieval scholars match this advance within their own field? In a word, no. Why not? Because no new technology assists them. No one has ever developed a new technology for the benefit of historians—until now.”

Он оглядел сидящих, на мгновение задержав взгляд на каждом из них.

— Налицо явная несправедливость. Различные области человеческого знания находятся в совершенно неравном положении. Историки-медиевалисты гордятся тем, что в двадцатом столетии их работы привели к революционному пересмотру истории. Но ведь в этом же столетии физика претерпела три революции. Лет сто назад физики спорили о возрасте вселенной и источнике энергии Солнца. Никто на земле не знал ответов. Сегодня они известны каждому школьнику. Сегодня мы знаем, каковы длина и ширина вселенной, представляем себе ее строение, начиная с уровня галактик до уровня элементарных частиц, из которых состоит атом, и даже элементарнейших частиц, образующих последние. Мы узнали так много, что можем подробно рассказать, что происходило в течение первых нескольких минут рождения взрывающейся вселенной Могут ли историки, занимающиеся Средневековьем, поспеть за этим прогрессом в пределах своих областей знания? Однозначно: нет. Почему? Потому что им не помогает новая технология. Никто не развивал никаких новых технологий, которые могли бы принести ощутимую пользу историкам... до сих пор.

A masterful performance, Gordon thought. One of Doniger's best—charming, energetic, even excessive at moments. Yet the fact was, Doniger had just given them an exciting explanation for the project—without ever revealing its true purpose. Without ever telling them what was really going on.

“But I told you I needed your help. And I do.”

«Мастерский спектакль, — подумал Гордон. — Одно из лучших представлений Дониджера — очаровательно, энергично, местами даже чрезмерно». Фактом же было то, что Дониджер представил ребятам захватывающее объяснение проекта, ни словом не упомянув о его истинной цели. Не сказав ничего о том, что происходило на самом деле.

— Но я уже говорил вам, что мне требуется ваша помощь. Она мне очень нужна.

Doniger's mood changed. He spoke slowly now, somber, concerned. “You know that Professor Johnston came here to see us because he thought we were withholding information. And in a way, we were. We did have certain information that we hadn't shared, because we couldn't explain how we got it.”

And, Gordon thought, because Kramer screwed up.

Поведение Дониджера изменилось. Теперь он говорил медленно, мрачно, обеспокоенно.

— Вы знаете, что профессор Джонстон приехал сюда, чтобы разрешить некоторые вопросы. Он считал, что мы скрываем от него информацию Честно говоря, мы так и поступали, У нас была некоторая информация, которой мы не делились с ним, потому что не могли объяснить, как мы ее получили.

«И еще потому, — подумал Гордон, — что Крамер провалила свое задание».

“Professor Johnston pushed us,” Doniger was saying. “I'm sure you know his way. He even threatened to go to the press. Finally we showed him the technology we are about to show you. And he was excited—just as you will be. But he insisted on going back, to see for himself.”