Урсула Ле Гуин - Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий

— Есть ли у тебя другое такое устройство?

Сначала мальчик ничего не понял. Мысленная речь Фалька была неумелой и слабой по сравнению с тем, как это умели делать Синги. Когда наконец Орри понял, он так же мысленно ответил:

— Нет. У меня был только этот компьютер. Зачем вы приказали мне его выбросить, доктор Ромаррен?

— Я хочу поговорить с тобой и только с тобой. И чтобы нас никто не подслушал. Тебе понятно?

Мальчик казался испуганным.

— Повелители могут услышать, — пробормотал он. — Они могут подслушать мысленную речь где угодно, доктор Ромаррен, а я только еще начинаю упражняться в защите своего мозга…

— Тогда мы будем говорить вслух, — сказал Фальк, хотя он и сомневался в том, что Синги могут прослушивать мысленную речь «где угодно» без помощи какого-либо рода технических средств.

— Вот что я хочу у тебя спросить. Повелители Эс Тоха привели меня сюда для того, чтобы восстановить мою память, память Ромаррена. Но они могут сделать это только ценой моей памяти, памяти, принадлежащей мне, такому, какой я есть сейчас, ценой всего того, что я узнал на Земле. Они настаивают именно на этом. Я же не хочу, чтобы так случилось. Я не хочу забыть все, что знаю и о чем догадываюсь. Я не хочу стать невежественным орудием в руках этих людей. Я не хочу умереть еще раз — раньше своей смерти. Я не рассчитываю на то, что мне удастся воспротивиться им, но я хочу попытаться. Поэтому услуга, о которой я хотел бы попросить тебя, заключается в…

Он замолчал, колеблясь — четкого плана у него пока что не было.

Лицо Орри, раскрасневшееся было от возбуждения, теперь снова потускнело. Он спросил:

— Но почему…

Фальк видел, что власть, которую он на короткое время установил над мальчиком, стала улетучиваться.

— Что «почему»?! — нетерпеливо и грозно сказал Фальк.

— Почему вы не доверяете Повелителям, доктор Ромаррен? Зачем им нужно подавлять ваши воспоминания о Земле?

— Потому что Ромаррен не знает того, что знаю я. И ты тоже не знаешь. А раз так, то для того, чтобы не предать планету, пославшую нас сюда, мы должны быть очень осторожны в своих поступках.

— Но вы ведь даже не помните Верель?

— Ты прав, малыш. Но я не буду служить лжецам, которые повелевают здесь. Слушай меня. Насколько я могу разгадать их намерения, они хотят восстановить мой прежний разум для того, чтобы узнать правильное название и местонахождение нашей родной планеты. Если они узнают об этом, пока будут возиться с моим мозгом, то сразу же убьют меня, а тебе скажут, что операция потерпела неудачу. Если же нет, они сохранят мне жизнь, по крайней мере до тех пор, пока я не скажу им того, что они хотят узнать. А я, как Ромаррен, буду не в состоянии утаить от них всю правду. После этого они пошлют нас назад, на Верель, как единственных уцелевших в этом великом путешествии. После длительного отсутствия, продолжавшегося несколько земных веков, мы возвратимся на родную планету, чтобы рассказать о том, что на варварской Земле Синги-люди высоко держат факел цивилизации. Синги, которые вовсе не являются Врагами, а совсем наоборот, они — жертвующие собой Владыки, мудрые Повелители. И они не какие-то там пришельцы из глубин Вселенной, а самые что ни на есть обыкновенные люди. Мы должны будем рассказать на Вереле о том, как дружелюбно они отнеслись к нам. И нам охотно поверят. Они поверят той лжи, которой поверили мы сами. Поэтому они не будут бояться появления Сингов на Вереле и не придут на помощь людям Земли, истинным ее обитателям, которые так ждут избавления от лжи.

— Но, доктор Ромаррен, все это — совсем не ложь, — запротестовал Орри.

Фальк долго смотрел на него сосредоточенным, ясным взглядом. Сердце его дрогнуло, но он все-таки спросил:

— Так ты сделаешь для меня то, о чем я тебя попрошу?

— Да, — прошептал мальчик.

— Не сказав об этом ни одной живой душе?

— Да.

— Все очень просто. Когда ты впервые встретишься со мной как с Ромарреном, если вообще встретишься, — то скажи мне такие слова: «Прочитайте первую страницу книги».

— Прочитайте первую страницу книги, — покорно повторил мальчик и кивнул головой.

Наступила пауза, Фальк стоял, чувствуя, что его все больше охватывает безысходность, ощущая себя мухой, запутавшейся в паутине.

— И это все, о чем вы хотели меня попросить, доктор Ромаррен? — нарушил наконец тишину Орри.

— Это все.

Мальчик склонил голову и пробормотал какую-то фразу на своем родном языке, очевидно, какую-то формулу общения. Затем он спросил:

— А что мне сказать им о браслете-коммуникаторе, доктор Ромаррен?

— Скажи им правду. Это не будет иметь никакого значения, если ты сохранишь другую тайну.

Фальку показалось, что мальчишку уже научили лгать, но еще не научили отличать правду от лжи.

Орри провел Фалька назад через мост — к своему слайдеру, и они вернулись во дворец с полупрозрачными стенами, куда впервые привела его Эстрел.

Оставшись в своей комнате наедине с собой, он дал выход страху и ярости, осознав, как он одурачен и каким беспомощным его сделали. Он долго метался по комнате, как волк в клетке, борясь со страхом смерти.

Если он отклонит их требования, могут ли они оставить его в живых, как Фалька, пусть бесполезного для них, но и безвредного?

Нет, не оставят. Это было ясно, как день, и только трусость заставила его рассматривать этот вариант. Надежды на это не было никакой!

Может ли он сбежать от них?

Может. Пустота этого здания могла быть таковой на самом деле, а могла быть и кажущейся. Это могло быть ловушкой или, подобно многому другому здесь, иллюзией. Он чувствовал и догадывался, что за ним неотступно следят, подслушивают или подглядывают с помощью скрытых автоматических устройств.

Как он уже успел отметить, все реальные двери охранялись здесь или людьми-орудиями, или электронными мониторами. Но даже если ему и удастся сбежать из Эс Тоха, что тогда? Может ли он совершить обратный путь через горы и равнины, через реки и леса и вернуться в конце концов на Поляну к Парт… Нет!

Он гневно остановил ход своих мыслей.

Он не может вернуться назад. Он уже так далеко зашел, что теперь просто необходимо идти до самого конца, пусть даже через смерть, если ее не удастся миновать, ко второму рождению — рождению чужого ему человека с чужой душой.

Но здесь уже не будет никого, кто сказал бы этому Незнакомцу всю правду, потому что здесь нет никого, кому бы Фальк мог довериться, кроме себя самого, и, следовательно, не только придется умереть Фальку, но сама смерть его должна послужить намерениям Врага, а этого Фальк допустить не мог. Мысль об этом была невыносимой.

Он шагал вдоль и поперек по тихому зеленоватому полумраку своей комнаты. Он не должен, не обязан оказывать услугу лжецам. Он просто не должен рассказывать им того, что они хотят узнать. И не судьба Вереля беспокоила его — исходя из того, что он знал, все его догадки шли в никуда, а сам Верель был такой же ложью. То же самое можно было сказать об Орри и с еще большей уверенностью — об Эстрел. Но он любил Землю, хотя и был чужаком на ней. Земля для него означала Дом в Лесу, залитую Солнцем Поляну, девушку Парт. Вот их-то он и не имел права предавать! Он должен верить в то, что должен быть какой-нибудь способ остаться самим собой, несмотря на все ухищрения и силу Врага.