Никита Черненко - Надгробие для живых [litres самиздат]

Через пару часов лес кончился и сменился множеством холмов, стоящих в шахматном порядке. Джон сказал, что это может быть чем угодно, начиная от старого района Люксембурга, и заканчивая пригородной зоной. Одно было ясно: мы близко, и мысли о скором конце похода, как ни странно, вызывали во мне смешение эмоций. Я наконец-то смогу вернуться домой, в родной, пусть и когда-то осточертевший Гринман, снова стать охотником. И в то же время, сложно сказать, хочу ли я этого. Да, это правильно, но с кем теперь ходить? И нужен ли мне кто-то? Такое ощущение, будто любой, будь то опытный охотник или ещё более молодой парень, чем я, станет для меня лишь обузой. И пусть это мысли, подобно мыслям Каса. Я уже выживал один, так почему бы не попробовать какое-то время так жить?

Ближе к полудню Джон указал нам на вышку, упавшую, казалось, не так давно.

– Это близко! – он перешёл на бег, Сара устремилась за ним, а я чуть ускорил шаг и пошёл по следам. Когда я подошёл, Джон ворочался возле панели на массивном чёрном затворе. И только я собирался присесть, как затвор стал открываться.

– Слава богу! Значит, как минимум аварийная подстанция работает. Было бы хуже, окажись двери открытыми.

Тоннель, шедший вниз, освещался лишь дневным светом. Джон потянул за рычаг, и начали загораться красные лампы.

– Это говорит, что основное питание не работает, а значит, опасения можно считать не напрасными. Идём: спуск займёт минут пять.

Чем дальше мы спускались, тем теплее становилось, и чаще свет пропадал на целые ярды. Наконец-то тоннель превратился в отдельный сектор. По висевшему недалеко плану, тут находились жилые помещения, на деле же тут творилась разруха. Джон нашёл несколько фонариков, и двигаться стало проще. Мы шли, и всё чаще мне казалось, будто за нами следит нечто, кроющееся в темноте, Сара молчала с того момента, как мы ушли из Рима, и сейчас казалась не просто подавленной, а уничтоженной. Может, для простой девушки это и правда слишком. Джон же, видимо, чего-то такого и ждал.

– Так это правда. Все легенды о подземных городах правдивы. И ты, Джон, из такого же?

– Этот бункер исследовательский, здесь минимум половина первых жителей являлась научным персоналом, а четверть от оставшихся – это знаменитости и политики. Как я и говорил, здесь пытались исправить погодные условия на поверхности.

– Значит, когда бункер уничтожен, надежды нет?

– Хочется верить, что кто-нибудь выжил или остались наработки. Уже давно бункеры отличаются только оборудованием третьего отсека, то есть специального. В Манчестере, к примеру, проводятся военные разработки.

– Как далеко третий отсек?

– За этой дверью, – мы подошли к другому затвору. – Но без электричества мы вряд ли сможем туда попасть так просто. Разве что через вентиляцию: шахты предусмотрительно делали с возможностью перемещения по ним в случае блокировки дверей.

– И в чём тогда проблема?

– А проблема в том, что Сару одну туда толкать опасно, а у меня нога больная. Я не смогу нормально там передвигаться, и в случае, если что-то не так, тоже имею больше шансов умереть. А значит, идти туда можешь только ты.

– Чего? Я даже не понимаю, что мне там искать.

– При аварийном отключении электроэнергии хватает на освещение выхода, работу систем жизнеобеспечения и архива данных, последний будет прямо по центру. Ты должен включить его и просмотреть два последних файла: по протоколу там хранятся данные по главному проекту и «чёрный ящик» – что-то вроде последних записей, которые обязан оставить руководитель для выяснения причин прекращения работы бункера. После этого вынь самый верхний блок памяти и возвращайся. Я подсажу тебя, с твоим протезом подтянуться будет легко.

Джон указал на раскрытый люк на потолке и встал в позицию. Разбежавшись, я вскочил на ладони, прыгнул и зацепился руками, после чего без труда подтянулся и пополз в сторону отсека. На пути лежал чей-то труп, и, когда я хотел его передвинуть, вентиляция рухнула вместе со мной.

– Сэм! Ты в порядке?

– Шахта сломалась! По ним точно можно ползать?

– Только если нагрузка не более ста килограмм! Ты что-то видишь?

Я поводил фонариком и увидел постамент с высоким экраном и стойкой возле него. Это и есть архив?

– Маловат как-то архив!

– Тут только информация о разработках. Другой архив в жилом секторе и занимает кучу места, потому как имеет много книг. В бункерах также хранится наследие прошлого.

Я подошёл к постаменту и обнаружил, что на нём куча кнопок. Об этом Джон, естественно, умолчал.

– Ладно… хорошо, – я ткнул на самую большую кнопку. Позади включился проектор, и на экран вывелось предупреждение об аварийной ситуации. Чуть позже, на экране появился человек.

– Сегодня двадцать пятое апреля, год… а, впрочем хер с этими формальностями, – ему было лет сорок на вид, но седые волосы будто нарочно делали человека старше. Он снял очки. – Начавшаяся вскоре после пропажи связи лихорадка вируса убила шестьдесят четыре процента населения бункера, в том числе и директора исследовательского отдела. В связи с этим началась паника, ещё живые люди отказывались контактировать с больными, главный врач, узнав о диагнозе, покончил с собой, – он закашлялся. – Я тоже болен. Мы не можем выпустить здоровых людей. Как и обещал этот говнюк Шауер, он вернулся, а вместе с ним его эти, хе-хе, «легионеры». Даже забавно, что у нас не осталось сил защитить себя от кучки сумасшедших. Удивительно, что они не пробрались к нам через вентиляции, хотя думаю, мы ему не нужны. Шауер знал достаточно, чтобы похоронить нас здесь, оставив без связи с внешним миром.

Он снова закашлялся, на этот раз дольше, на губах проступила кровь.

– Теперь для тех, кто придёт на сигнал об отключении. Во-первых, не вздумайте открывать морг. Я включу системы вентиляции, и зараза, может быть, выветрится, но лучше не рисковать. Там сейчас все зараженные, а в конце будут и оставшиеся здоровые… и я, если доберусь: двери сегодня заклинило, пришлось лезть по шахтам. Во-вторых, спутник всё же упал. Мы окончательно потеряли связь с колониями на Луне и Марсе, остаётся молиться, что они проживут дольше нас. И напоследок… чертёж терморегулирующего купола «S-001» признан невозможной для повторной реализации технологией. Мы не способны создать даже тот прототип, который оберегает города на поверхности, чего уж говорить о куполе планетарного масштаба. Да и это повлекло бы за собой необратимые последствия. Причина похолодания также не установлена, по нашим данным, температура на солнце не менялась, а потому мне трудно представить, что могло повлечь за собой такое изменение климата. Можно вспомнить о ледниковом периоде, но тогда, боюсь, прогноз для нас неутешительный. Земля станет холодной могилой для людей, если только не получится вернуть промышленный прогресс, во что мне верится с трудом. Пускай я и учёный, но сложно сохранять оптимизм, когда всё рассыпается у тебя на глазах. Это замдиректора Дирвальд. Можете не сохранять верхний реестр. Конец связи, и да поможет вам бог в возрождении былой Земли.