Валерий Сабитов - Империя-Амаравелла

В поселке, рядом с которым расположилась северная дивизия, обитает смесь освобожденных зеков и полноправных гражданских лиц. Внешне одних от других не отличить.

Предусмотрено всего два культурных заведения для развлечения. Одно — кафе без названия с застекленной верандой и набором спиртного с закусками. Другое — беленый известью деревянный домик с надписью над входом «Пивбар». Прежде чем получить кружку пива из бочки, приходится качать мотоциклетный насос. Зимой «Пивбар» отапливается дровами, что придает заведению пикантность.

Плюс ко всему в продмаге никогда не кончается пищевой спирт. Но рыбы или икры в продаже нет: добывают либо в реке, либо в океане кто как может. В Нижне-Румске рыбу тоже либо сами ловят, либо покупают у рыбаков. В Крайнестане действует единый торговый закон. Но в Нижне-Румске у меня имеется выход на приоритетный канал продвижения самых модных, то есть необходимых пищевых продуктов. Саша, еще не получив второй, юридический диплом, занял должность в отделении полиции аэропорта. Полиция изымает излишки пушного и продовольственного товара у пассажиров, уничтожает по акту, а затем складирует в комнате за глухой дверью с решеткой. Прилет мой в Нижне-Румск теперь начинается с этой тайной комнаты. Мы заполняем картонную коробку рыбой соленой и копченой, икрой, водкой-коньяком и отправляемся на Сашиной машине на берег Румы.

Через два месяца после моего прибытия северная дивизия подверглась внезапной проверке. Снова штаб округа! Везет… В тот момент я исполнял еще одну должность — помощника комиссара дивизии. Каким-то образом мне удалось удачно представить свою работу в обоих местах. Дивизия получила заслуженный неуд, но в докладе комиссия отметила высокое качество моего труда. Комиссар дивизии написал представление о повышении в должности, но Ерофейск его заблокировал. Там ждали моего звонка или появления. Я упорствовал, не желая вливаться в бомонд.

Пока открывался-закрывался вопрос о выдвижении, ко мне воспылали завистью-ненавистью те, кого я «обошел» в карьерном движении. Лидером среди них стал один из помощников комиссара, мохнаторукий капитан Иглевич, успевший сблизиться со мной. Блондин, склоняющийся к бесцветности, но не так ярко, как сокурсник по Институту Чика, имеющий цвет соломенный, истинно фаррарско-сельский, то есть исконный. Иногда я думал, что через Иглевича можно видеть пустоту, и даже сделал несколько бесполезных попыток. Луч искания не проникал через маску, выражающую симпатию. За моей спиной пошли оговоры, извращение фактов. На это я не реагировал, пока он в подпитии не напал на меня, демонстрируя боксерские навыки. Приземлив его одним ударом, задумался. Императив не сработал. И так еще два раза с другими претендентами на мое лицо. Почему? Как будто Тьма оставила меня в покое, ведь я согласился на ее условия и веду себя соответственно?

И решил пока не предпринимать ничего, чему способствовала наступившая полоса великого бездействия. Непосредственное подчинение сразу двум начальникам сделало независимым от обоих. Вместо повышения обрел максимально возможную здесь степень свободы. Но куда было ее девать среди островной тайги? Разве что на застолья… Надо только помнить, что в таких местах Империи закон — тайга, а прокурор — медведь. Трезвея, понимал, что Тьма никуда не исчезла. Ей просто нет необходимости нападать снаружи, она действует изнутри. Но простого понимания недостаточно. Требовались манящие цели, магнетические стимулы.

Имперский путь…

Плохо склеенные идеалы распадались. Крайнестан покидаю без них и видимых перспектив. От опоры на штаб военного округа отказался. Запад не ждет как родного.

Но безотносительно к линии жизни впереди зрели маленькие и большие открытия. Живой апельсин по вкусу, запаху и цвету точно как в повести «Апельсины из Магриба». Строки выписаны волшебной рукой! Мне бы так научиться… Точнее — возыметь дар. Темный Понт, южное море, — как в фильме «Ихтиандр». Немного лет прошло — но я уже не совсем дон Педро. И по-прежнему не Ихтиандр, удобно-мягенький, приторно правильный. Я успел убедиться: он — человек-маска, не имеющий собственного стержня.

Какая воля ведет меня непредсказуемыми путями? Вот я и в Куайбе; город древний и тем великий, куда крупнее и цивилизованнее Ерофейска. Здесь — штаб Западного военного округа Империи. Там и определили новое место службы: городок Светлый Храм, в часе езды от Куайба. Храма в городке не нашел, но дома и улицы на самом деле светлые. Люди Крайнестана не знают, что здесь происходит, иначе поднялись бы на мятеж. С деревьев за палисадами на асфальт падают зрелые абрикосы, сливы, шелковица… Народ их не замечает, и на тротуарах остаются цветные влажные пятна.

Как можно давить сапогом абрикос! До этих дней я видел его один раз, и то консервированный, из железной банки, лет в тринадцать после болезни. Отец купил банку по пути с работы и всю вывалил в чашку. Я провалялся без сознания несколько дней, и так проголодался, что съел все в момент. Сюда бы из Крайнестана рыбу с икрой, а туда абрикосы со сливами! Что может быть проще?

Мотострелецкий полк, развернутый по штатам военного времени… Единственный придворно-показной на весь округ, проверки почти непрерывно. Полк — трамплин, офицеры выкладываются по полной.

Осмотревшись, осознал: влип. Служба напоказ! Придется пахать вместе со всеми, круглосуточно. Под присягой подпись, куда я денусь?! Ситуацию усугубило принятое в округе обращение начальника к подчиненному. Командующий армией на построении дивизии мог загнуть такой мат в адрес комдива, тоже генерала, что гражданские уши трепетали. Военный городок расположился в центре города, и все происходящее тут не тайна для жителей Светлого Храма. Военный народ считает такое нормальным, одним из условий продвижения по службе. В Крайнестане такого не замечал. И потому продержался недолго.

После очередной проверки комиссар дивизии на собрании офицеров назвал меня негодяем и бездельником. Среди прочих. Прочие промолчали, а я тут же потребовал извинения. Собрание побледнело, комиссар побурел, но извинился. Досрочно завершив сходку оскорбителей и оскорбленных, пригласил в кабинет и объявил, что капитаном мне не быть. Я заявил, что возвращаюсь на командирскую стезю. Мы расстались врагами, и меня вывели за штат полка.

И открылось великое противостояние на высоком берегу исторической реки Данабр. Штаб округа еженедельно предлагает новую должность. Всякий раз я отказываюсь, решив держаться до победы, не соглашаясь на компромиссы. То есть на равнозначные должности и переезд в закрытые военные городки. Таких «дыр» на территории военного округа хватает.