Валерий Сабитов - Империя-Амаравелла

Изложив ситуацию в тезисах на бумаге и заручившись поддержкой трех «не дедов», я вошел в кабинет генерала раньше, чем кто-то из моих противников. Все они по военной профессии имели черные петлицы и околыши на фуражках, что дало возможность назвать их «черными полковниками». А их несогласие с моей претензией на независимость объявить заговором.

Главный генерал быстро сообразил, в чем суть, и сыграл на моей стороне. «Деды» развернули наступление раньше, но опоздали. Явного компромата на меня не нашлось, сфабриковать не успели. Общественное мнение после моих индивидуальных бесед склонить на свою сторону у них не получилось. Привлекли против меня представителя контрразведки, но тот сделал неверный выпад, не уточнив деталей моей службы, за что поплатился. Его отозвали на Родину под прикрытием отпуска и навсегда. События развивались так быстро, что противник растерялся и впал в панику. И на встрече с генералом через несколько дней после объявления войны «деды» выглядели бледными тенями. И когда начальник предложил мне решить их судьбу, они задрожали. Но я понял, что это предложение — способ дать мне возможность без потерь остановить наступление.

— Полковник, я даю вам право определить наказание тем, кто преступил нормы поведения…

Главный советник говорил и смотрел мне в глаза с какой-то надеждой. И знанием, что я не одену чужую одежду даже на короткий срок.

— Единственно законное решение — ваше, — сказал я генералу перед строем военного имперского анклава, — Но партбюро требуется переизбрать немедленно.

Вне решения этой проблемы вся борьба не имела смысла. Это понимали все, и он согласился. А подготовить собрание так, чтобы добиться нужного результата, — чисто техническая задача, которую я мог осуществить в полусонном состоянии.

В бюро и секретарем избрали тех, кого я предложил и уже подготовил к новой нагрузке. И только в этот день смог вздохнуть облегченно и оценить цвета неба и океана.

Восток знает, как вернуть вкус халвы. Простое утоление жажды можно превратить в блаженство. Стоит только потерпеть до обостренного желания. И, не торопясь, маленькими глоточками, с долгими паузами… С личной свободой дело обстоит так же.

Свобода сама по себе еще не счастье. И не признак личной правоты. Тьма отступает не по собственному желанию, а под давлением Света. Мне требовались знаки, знамения. Человеку всегда мало того, что есть. Неужели я не удовлетворен тем, что оказался на Территории Откровения, избранной Свыше для размещения изначальных Храмов и ниспослания Откровений? И недостаточно полной победы над объединенным в партийный отряд противником?

Наверное, — ведь эти события укладывались в «естественный ход вещей», — мне хотелось маленького чуда. Я начинал понимать, что противодействовать Высшей Воле Тьма не может, она всего лишь враг человеку. И Свет побеждает не потому, что он светлый, а потому что действует в соответствии с Высшими, неоспоримыми установками. А у меня право выбора, которым я пользуюсь чаще всего неправильно и неверно. И если я прав в борьбе с «заговором черных полковников», то надо держать эту линию дальше. А если нет? Тогда я в заблуждении, которое будет усиливаться.

Добрый знак означал бы поддержку… Подтверждение пришло и было оно двойным, усиленным. Вначале на освободившееся место комиссара Генштаб прислал соответствующего мне по пониманию общей и конкретной ситуации полковника. Плюс он оказался мастером восточных единоборств, и я немедленно попросился в ученики. Второе событие произошло во дворе моего коттеджа. Мы отдыхали после трудного дня, температура которого в тени достигла половины от точки кипения воды. Собрались вчетвером, с дамами. Беседуем о секретах древних монахов, наблюдаем за воронами, устроившимися на бетонном заборе метрах в тридцати. Вороны крупные, как коршуны в Империи. Естественно, разговор перешел на них.

— Они разумные, сказал я, — У меня с ними обоюдная дружба.

Новый комиссар поверил, дамы нет. Что мне оставалось делать? Только пожелать, с верой и надеждой. Один из воронов взлетел с забора, на минуту исчез с глаз и, вернувшись, пролетел над нашими головами. Надо мной чуть задержался, и к ногам упала серебряная цепочка. Я рассмеялся от радости. И сказал, обращаясь к ворону, занявшему прежнее место на заборе:

— Мне ничего не нужно. Но со мной две женщины. Принеси еще что-нибудь.

Через минуту на то же место падает серебряная крупная брошь, тоже потемневшая от времени. Несомненно, вороны владеют кладом, которому сотни лет. Люди убедились в разумности птиц, я — в реальности того мира, который людьми не признается.

Как бороться с общественными миражами? Если еще и со своими не разобрался… Диктатура черных полковников ликвидирована. Но ожидаемого спокойствия нет. В родном посольстве и столичном Доме Дружбы приличные библиотеки. Нахожу то, что и не мечтал найти. История… Сколько накрутили! В учебниках одно, в документах другое. Ученые не имеют единства в теориях. История — одна из коллективных иллюзий! Уверен, ее переписывали столько раз, что сама реальная, — когда-то бывшая объективной, — история исказилась. И мы живем в полудостоверном мире. И чтобы как-то закрепиться в этом туманном болоте, ощутить устойчивость, каждый обладающий возможностями отряд вешает на себя знаки исключительности. Плодятся святые, чудеса, победы национального оружия… Групповой знак избранности-величия каждый член отряда вешает на себя. Так возникают объединения «черных полковников» и прочие группы более крутых террористов.

А в моей жизни открылась эпоха беспартийной демократии, психологического комфорта и спокойной рыбалки над коралловыми полями в прозрачном море.

— Просторна и богата страна Сурия. Но почему вы так бедно живете?

Спрашивает абориген-полковник. Мне, советнику, положено дипломатично отвечать и на такие вопросы.

— Но, друг мой, мы поставляем вам лучшее в мире оружие и военную технику. Вам помогают наши специалисты…

А по сути, я должен сказать: приоритет любой Империи — военная мощь. Иначе она не сможет претендовать… Его небольшая страна, лишенная глобальных претензий, живет богаче и свободней. А люди черпают смыслы в религии. То есть в вечности. В их глазах светится счастье. Но мир колеблется с возрастающей амплитудой, и они захотели опереться на чужую силу. Наши государства взаимодействуют, но они несовместимы, у нас разные ориентиры и несовпадающие календари. Хавва-Пандора, укрывшись от Адама, вскрыла печать на запретном кувшине. Из него вылетели все беды и множество календарей. На дне осталась мера. Она долго размышляла, выйти к людям или нет. Не успела, Адам вернул печать на место. Теперь люди точно не знают, когда начинается очередной год и новый день. У каждого народа своя Луна.