Валерий Сабитов - Империя-Амаравелла

Я повернул голову на звук клаксона. К берегу подкатил автобус, из него выпорхнули десятка полтора юных дам, задрапированных в черное. Привлеченный жаром тел, с моря налетел ветер, и глаза мои округлились. Ожившие статуэтки работы величайшего из мастеров! Ахмад пояснил:

— Студентки столичного университета. Приехали освежиться. День очень жаркий.

Не снимая одеяний, статуэтки вошли в воду. Полчаса купания, и они на берегу. Мы с ветром затихли, глядя на облепленное влажной тканью человеческое совершенство. Они сохранят стройность и изящество до глубокой старости. В родной Сурии женские организмы изнашиваются рано. Известно, почему: Максова ранняя зрелость плюс раскрепощенность. Эрос, не блокированный религией, пленяет с детства. Биологическое созревание опережает нравственное и интеллектуальное на много лет. Часто на всю жизнь.

Волшебное перо Рабиндраната… Его многозначная «Майя» — история любой земной мечты. Я дописал к рассказу несколько строк. Об иллюзии как результате самообмана. Об изменчивой магии глаз, за которой прячется мистика. А за мистикой… В стране Ахмада глаза женщин цветные, и они светятся. Здесь нет бесцветных замутненных зеркал.

Специалист-филолог, ищущий в словах управляемую магию вечности, сказал, что сурианский язык — зеркальное отражение языка Территории Откровения. Опять зеркало! Все дурное появляется из мутных отражений. В них обитают кошмары.

Свиньи могут вырваться из сна-ужаса. За ними придут свинопасы и свиноеды. Запах свинячьего дерьма распространится на Территорию. В такой обстановке невозможно работать.

Книга Перемен нашла в себе почетное место для Уруббо-Ассийского Альянса. Несгибаемая Партия Авангарда круто поворачивала генеральную линию. В имперских верхах пошло брожение, народ перегруппировывается в новые отряды. Обе Империи объявили курс на сближение. Намек на слияние? Нет, слишком рано. Громадный антиимперский мир имеет все возможности консолидироваться. Только общий непреодолимый кризис может тому помешать. Неустойчивость на планете растет. Зоркий глаз с независимым кошельком способен предвидеть сроки неизбежности. Мне это не дано.

Но я могу достаточно уверенно предположить: на подходе испытания сверхсекретной военной технологии. Понадобится суммарная имперская мощь. Военно-техническая элита имеет тайную цель, с географической привязкой. Следует ожидать локальных беспорядков. Интересно, где? Боюсь, именно на Территории Откровения. Здесь много ресурсов и немало исторических загадок.

А в родной Империи завяжется очередной кровавый передел. Свежеорганизованные фаррарские отряды начнут резать и рвать материю по своим лекалам.

Ахмад меня «успокоил»: имеющее начало имеет и конец. И Вселенная в целом предназначена Творцом к уничтожению. Но что мне судьба Вселенной?

Совсем недавно я чудом избежал полного разочарования. Не соглашаясь с общими нормами, думал и действовал как все. Потерял все цели с идеалами, а на их место воздвигать нечего. Только тут, среди людей иной цивилизации, явилась надежда на заполнение пустоты. И вот, снова перетряска? Или все же знание судьбы Вселенной имеет значение для личной линии жизни? В таком случае надо вырваться из колонны, в которой марширую под радостную улыбку князя Тьмы.

Тренировка по единоборствам не клеится. Песок вяжет ноги, день мутно-серый, несмотря на раскаленное до бледности небо. Решили заняться сбором крабов. После отлива остаются неглубокие озерки, а там их — скопища. Они зарываются в песок, из которого торчат перископами глазные шарики. Лучшее оружие для охоты — трезубец, которым обычно бью кальмаров. Наполнили крабами мешок и присели отдохнуть на раскаленный камень. Тут и подкатил автомобиль Ахмада.

— Ты за мной? — спросил я с надеждой.

— Да, — он извинился перед комиссаром, — Люди ждут. С главным вашим договорились. Отдохнем денек-другой…

Я облегченно выдохнул. Давно пора… «Ждущих людей» я успел узнать неплохо. И считал братьями. Они занимают верхние посты в военной иерархии, но в общении как дети. Для меня, не повзрослевшего, в самый раз.

Эксклюзивный пляж министерства обороны… Кроме нас, никого. Близ воды полотняный навес, под его тенью скатерть. Лангусты из директорского фонда столичного рыбзавода, шашлык из молодого барашка; из него же крепчайший яичной желтизны бульон, рыба трех сортов, громадное блюдо плова, овощи, зелень… И, конечно, имперские коньяк с водкой.

Эти люди устали от рабочего напряжения. Они предвидят перемены и решили перед ними расслабиться, чтобы потом сосредоточиться на главном. Я тут свой, от меня нет секретов. Говорим на смеси двух языков. Алкоголь позволяет находить нужные слова без натуги. Нет, не алкоголь… Воздух светлый, без мути, небо голубое и чистое. Надо проверить, как вода.

Метров на двадцать зеркальное мелководье; дальше волны, мягкие и теплые. В животе столько всего, сил на движение нет. Лег на спину и засмотрелся на небо. Волна поднимает и опускает, не хочется думать ни о чем. Когда очнулся от безвременья и с гребня волны посмотрел на берег, то поразился. Фигурки людей под навесом в длину спички. На сколько километров меня отнесло?

Вода южного океана плотная, при желании не утонешь. Я сделал попытку доплыть до берега. Не тут то было — противодействует мощное течение. И профессиональный пловец не сможет. Итак, бесполезно. И волнение ушло. Океан не пустыня. Чуть южнее оживленные морские трассы, встретится или лайнер, или рыбацкое судно. Тепло, до вечера продержусь.

Но когда фигурки на берегу обратились в точки, забеспокоился. Лайнер может оказаться под флагом недружественной страны. На рыбаков надежды мало. В море полно хищников, которые не прочь полакомиться иностранным телом. И тогда не только словами, но и сердцем взмолился. Впервые в жизни…

— Господи! Спаси, помоги вернуться на твердую сушу.

Еще раз осмотрелся и покорился провидению. Не в моих руках судьба моя, вне сомнения. К чему напрасные движения и мечты о несбыточном? Ведь нет гарантий и в завтрашнем дне. Люди не знают такой простой и непреложной аксиомы? К тому же море такое теплое, такое ласковое. Я как младенец в люльке, которую качает мама. Причин для смятения нет.

Отвлекшись от мудрых мыслей и лицезрения бездонного неба, глянул в сторону суши. И удивился: могу рассмотреть лица людей. Один указывает рукой в мою сторону. Я не стал грести, доверился силе, возвращающей меня. Перед зеркалом мелководья достал ногами дно и пошел пешком. Вода расступалась без сопротивления.

Я думал, что качался на волнах несколько часов. По береговому времени прошел час. О, какова же была скорость течения как в океан, так и обратно!? Ахмад внимательно смотрит на меня. Остатки страха я успел ликвидировать стаканом родной «Славинской». И он, не найдя признаков для тревоги, негромко сказал: