Петр Ингвин - Ольф. Книга первая

Оставив меня, как обычно, в небольшой растерянности и большой надежде, Сусанна закрыла за собой дверцу. Скучный, значит? Порыскав по сторонам, мой взгляд остановился на бильярдном кие, я взвесил его и с сомнением отложил, после чего примерился к швабре. Это подойдет. В гостиной на глаза попался метровый меч-катана на изысканной подставочке. Совсем, кстати, не сувенирный, люди типа Задольских подделки на стены не вешают. Плюнув злым блеском, душа самурая с моей помощью покинула ножны, судьба-злодейка, опять же моими руками, примотала ее буквой «г» к неизвестной душе, заключенной в швабру, на что для надежности был изведен весь моток скотча. Получилась вполне приемлемая коса.

Вовремя вспомнилось о масках, оставшихся от прошлогоднего Хэллоуина. Часть – картонки на тесемочках, остальные – резиновые, почти настоящие. Я выбрал маску скелета. Прекрасная пара к черной простыне с кровати в Сусанниной спальне. Облегающая маска заняла свое место на лице, черная простыня накрыла плечи и голову. Развеем скуку, если кто-то называет это скукой, и пошутим немного. Я повсеместно выключил свет, выбрал из всех помещений спальню горячо нелюбимого мною братца Сусанны и спрятался там в шкафу. Пусть Сусанна меня ищет. Сюда она зайдет в последнюю очередь. А я каааа-ак выпрыгну в таком виде! А потом – любовь в чужих интерьерах, дикая и безотчетная. После испуга Сусанна такая необузданная… И молчит. Когда не стонет и не орет. Обожаю.

Вжавшись в ряд однотипных костюмов (куда столько?), я затаился, прильнув глазами к ребристо-матовому стеклу. Видно было отвратительно, но видно. Еще можно глядеть в щелочку между створками, но слишком уж мала, сектор обзора просто смехотворен.

Шаги. Мышцы у меня вздулись, я приготовился.

Что-то напрягло. Шаги были какие-то неправильные. Дверь – которая в комнату, а не в мой шкаф – с грохотом отлетела в сторону, петли всхлипнули, ручка ударила по стене, словно та с детства над ней издевалась. Даже косяк зашатался. Ногой, что ли, открыли? Разве дома себя так ведут?

А если ведут, то – кто?

Как и следовало ожидать. Вадик. Стокилограммовый тридцатилетний боров, по служебному распорядку обязанный сейчас копаться в бухгалтерских отчетах аэропорта, вошел в свою комнату. Дверь за собой была захлопнута пяткой, поскольку могучие передние лапы оказались заняты, они держали девушку в невменяемом состоянии. Девушка… скорее, девчонка, была светленькой лицом и телом, щуплой, с едва наметившейся фигурой. Тоненькие ручки висели плетьми, голова и ноги столь же безвольно болтались. Почти ребенок, если верить первому взгляду. В любом случае, она не пара зрелому свинтусу в обличье приодевшегося бегемота. Я закусил губу. Надо как-нибудь проследить за развлечениями кабана-переростка. Если он действительно окажется педофилом, можно обзавестись компроматом и отомстить за все былое так, что мало не покажется.

Вадим выглядел и вел себя так, что отомстить очень хотелось. За все хорошее. И еще, желательно, впрок. Мыслишки об этом появлялись и раньше, но несерьезные. Какой-никакой, а брат моей девушки. Пусть живет. Ему и так несладко, такому толстому. Почему-то казалось, что толстым, из-за их диет, постоянно несладко. У моего организма отношения с едой складывались самые дружеские, если не сказать любовные, отсюда сослагательное наклонение в отношении к тому, что мне несвойственно.

Гора мяса по имени Вадим положила ношу на постель и нависла сверху, грозя раздавить и погрести под сальными наплывами. Нет, пока обошлось без жертв. Братец удовлетворенно крякнул и стал раздеваться. На пол поочередно полетели пиджак, галстук, подплечный пистолет в кобуре (Травматический или газовый, не боевой? Надеюсь, что так) и рубашка. Последней, после некоторой возни, вызванной комплекцией носителя, на неряшливый курганчик спланировала майка, после чего обширные телеса долго колыхались, пока их хозяин расстегивал многочисленные застежки на добыче.

– У-у, нагородили хрени… – Ругнувшись, Вадим похлестал девчонку по щекам: – Ау! Приехали.

Та охнула, быстро заморгала и, перебирая локтями и ступнями, попятилась к стенке.

– Снимай. – Мясистый подбородок указал на одежду.

– Ннне ннадо…– пролепетала девчонка. Негнущиеся пальцы схватились за развороченный верх. – Я не думала…

Ее била дрожь.

Вадик ухмыльнулся:

– А надо было. Думать, знаешь ли, вообще полезно.

– Я же только…

– Продинамить хотела?

– Отпустите!

– Конечно, отпущу. Потом. Сразу.

Жирные пятерни потянулись к открытым коленкам.

Дверь в комнату распахнулась. Картина маслом: в проеме красочно изогнулась Сусанна, весь ее вид говорил, как она хорошо подготовилась ко второму раунду горизонтальных деловых переговоров – розовая, растертая, местами еще мокрая. На цыпочках. С игривой улыбочкой. Губки бантиком. Блеск.

Ожидая увидеть совсем не то и не того, она с воплем отскочила с линии видимости. Появившаяся из-за угла босая ножка нащупала и осторожно затворила дверь, и уже из-за двери мадмуазель Задольская недовольно выдала, словно в лоб тарелкой:

– Ты чего здесь?

– А ты? – последовало в ответ.

Интонация была столь же милая. Имейся в помещении порох, он бы взорвался.

– Практика отменилась, – сообщила невидимая Сусанна.

– А меня по работе вернули. Чего в мою комнату вперлась?

– Можно я п-пойду? – пробился от стены голосок. Тихо, но достаточно ясно. За дверью должны были услышать. – Я не хочу…

Мощная пощечина восстановила тишину.

Сусанна явно не желала лезть в дела братца:

– Я искала… Впрочем, ладно. Я пошла, отдыхай.

– Уходишь совсем?

– Да. Одну вещь найду и уйду. Больше не отвлеку.

Обратившись в стекло, я боялся, что сердце выдаст меня невменяемой канонадой, от которой шатались костюмы-соседи. Огромные, как сам владелец, они всей шеренгой мрачно косились в мою сторону, словно ожидая приказа к атаке.

Снаружи Вадим схватил за щиколотки и рывком подтянул девчонку к себе.

– Пожа-а-алуйста… – У нее даже не было сил сопротивляться, только молить о пощаде.

Явно не ролевые игры. Значит, следующий ход за мной. И момент исключительный – Вадик сильно занят, его лицо смотрит в другую сторону.

– У-у-у!!! – С жутким воем меня вынесло из шкафа, над головой вознеслась псевдокоса. Я готов был рвать и метать. Готов убить. Во имя справедливости. Добро, как учили меня с пеленок, должно быть с кулаками.

Первые полметра дались на ура. Потом простыня зацепилась за ручку шкафа, меня крутануло и опрокинуло, благодаря моей же инерции. Голого. Прямо к ногам противника.

Маска свалилась, коса отлетела в сторону и развалилась на составляющие. В следующую секунду я получил такой удар ногой, что временно научился летать. Прикроватная тумбочка всплакнула под обрушившимся телом, голова стукнулась о кобуру. С трудом собравшееся в кучку зрение уловило, как Вадим медленно и страшно поднимает катану.