Петр Ингвин - Ольф. Книга первая

Городок у нас, конечно, не столичный, но немаленький. Не деревня, где каждый если не родственник, то знакомый. Но через одного-двух все друг друга знают. Лучше бы мне затеряться в большом мегаполисе, но до ближайшего из них надо как-то добраться. И что там делать, куда податься? Ночевать на вокзале опасно, Задольский подсуетится, ориентировки прибудут раньше меня. Делить с бомжами теплотрассу тоже неохота. На съем квартиры нужны деньги, и даже если я их каким-то образом добуду, хозяева или соседи легко сдадут меня любому, кто будет интересоваться новым жильцом.

Взболтанная мозговым штормом память выдала: «А как насчет Игорёхи, сержанта-земляка, который помогал на первом этапе службы – то советом, то авторитетом, то ядреным словом?» Он деревенский, живет не так далеко отсюда. На попутке – час-полтора. Мы с ним никогда особо не дружили, но армия – такая штука…

Так я оказался в Запрядье. Сослуживец работал водителем, мы пересеклись на грунтовке перед деревней, где я долго околачивался в ожидании.

– Правильно, – одобрил Игореха, когда я рассказал все. – Поехали.

Бывший сержант погрузнел, немного округлился и посерьезнел, однако лучики в уголках глаз остались прежними. Взгляд словно смеялся в лицо неприятностям, которых всегда хватало. Язык не позволял назвать его Игорем или по отчеству. Игореха, и точка, уж такой человек.

Старый грузовик едва душу не вытряс, затем ноги долго тренировались не ломаться, хотя условия вели именно к этому.

– Жить будешь здесь. – Длинный Игорехин палец указал на заброшенную землянку.

Полуразвалившимся жилищем не пользовались, наверное, лет сто. Скрытое дебрями, оно находилось в паре часов хода по бурелому, туда не вело ни одной тропинки. Обратно ни за что не выйти в одиночку.

– Про это место два-три мужика знают, не больше, – заявил Игореха. – Все они свои в доску. Если явятся – ссылайся на меня, вопросов не будет.

Глянув на часы, он заторопился:

– Бывай. Позже принесу инструменты, посуду и прочее.

«Мирись с соперником своим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге и не ввергли бы тебя в темницу. Истинно говорю тебе: не выйдешь оттуда, пока не отдашь последнее». Библия, между прочим. В последнее время я плотно увлекся религией. Не-не, не уверовал, а чисто в информационном плане, как хобби, поскольку не понимал, почему люди воюют, хотя верят в одно и то же. Казалось бы, нужно искать общее, а не то, что разделяет. Среди тех, с кем я пересекался по работе, встречались люди верующие, диспуты с ними частенько затягивались за полночь. Общее нашлось без проблем: иудеи, христиане и мусульмане признают Ветхий завет святой книгой. Дальше начинаются вариации. Чтобы не стучаться фейсом в тейбл и никого случайно не задевать, в том числе читателей моих гениальных статей, пришлось ознакомиться с текстами всех Писаний. Кое-что я использовал в работе, чтобы придать бессмысленному тексту намек на глубину, а что-то приходилось просто к слову, как сейчас. «Не выйдешь оттуда, пока не отдашь последнее». Злободневно для всех времен и народов. И меня коснулось. А последовать совету «Мирись с соперником своим скорее» невозможно, судьи уже все решили, слуги потирают руки, темница готова. В общем, как всегда: на Бога надейся, а сам не плошай. Не получается по Писанию – поступим по мудрости народной.

Утром, когда подмерзший от сна на сгнившем тюфяке из сена я выбрался на «улицу», сослуживец как раз подходил.

– Созвонился с одним приятелем, у него есть хороший адвокат, – сообщил он. – Пообещали заняться.

Я беспокойно ерзнул:

– Через адвоката на тебя не выйдут?

– Полиция? – Игореха расплылся во все тридцать два крепких здоровых зуба: – Разведка рулит! Комар носа. В общем, сиди тихо, наслаждайся покоем. Твоими делами занимаются.

– Сейчас у меня не получится заплатить адвокату…

В ответ я чуть не получил в глаз.

– Ты еще мне денег предложи. – Игореха укоризненно умолк на пару секунд, затем продолжил более спокойно: – Сочтемся. А пока вот, принимай. – Помимо обещанных посуды и инструментов он принес спички, охотничий нож, бинокль, удочки и лук со стрелами. – Мог бы и ружье, но выстрелы привлекут внимание. – Он сделал виноватое лицо.

Еще у меня появились аптечка и одежда для проживания в лесу, всякая мелочь типа ниток-иголок, а также запас еды, включая такие необходимые соль, чай, перец, чеснок, лук…

– На первое время хватит. По возможности буду наведываться, но не часто, у нас народ ушлый, мигом прознают.

Потом он вкратце рассказал про окружающие места, про жизнь в лесу и его обитателей, и я снова остался один. Началась жизнь отшельником.

Недолго длилась идиллия, уже на второй день мимо кто-то ломился сквозь чащу. Хорошо различались два мужских голоса. Жутко матерившиеся неизвестные волокли с собой третьего, которому их крепкие выражения предназначались. Я затаился. Голоса приближались.

– Любишь кататься – люби и саночки возить, моксель недоекселенный.

Это было самым литературным в многоэтажно построенной речи, что обещала согрешившей душе все адские муки с детальным их живописанием. В сравнении с перечисленным, круги ада, вышедшие из-под пера Данте – сочинение первоклассника «Как я провел лето».

Грузный топот замер перед землянкой.

– Занято, итить его в самую урну.

– Не будем мешать.

Щель между досками показала обладателя голоса и его дружка. Два деревенских битюга уставились на следы чужого обитания. Лежавший в ногах третий, ярко и модно упакованный, но во всем рваном и с головы до ног окровавленный, с трудом сдернул что-то с шеи, и незаметным броском вещица оправилась в траву под кустами. После облегченного вздоха модник тут же получил пинок в пах.

– Куда теперь? – спросил первый из местных.

– На берег давай, – буркнул второй.

Они ушли.

Выйти из землянки я рискнул часа через два. Легонько шумели вдали высокие сосны, безоблачное небо прочерчивал, как мелом по линейке, невидимый и неслышимый самолет, больше нигде не было ни звука, ни движения. Еще раз удостоверившись, что опасности нет, я полез в кусты. Меня интересовал выкинутый предмет. Должно быть что-то ценное, если парень не хотел, чтобы оно досталось обидчикам. В лесу мне ценности нужны как слону ласты, но в планах был расчет с адвокатом. Неплохо бы гордо вынуть подарок судьбы и скромно поинтересоваться: «Этого хватит?..»

Брошенной вещью оказался медальон. Или кулон. Еж его знает, как назвать. Не сказать, что ценный или красивый… Честно говоря, никакой. Так, непонятная хреновина на простенькой ниточке, вроде куска расплавленного свинца. Ни золотом, ни драгоценностями не пахло. Как бы облезлая монета, но даже до монеты не дотягивала. Со вздохом я сунул находку в карман и прошел в направлении реки, куда отправилась недавняя троица.