Петр Ингвин - Ольф. Книга первая

Моя рука потянулась в кобуру. Машинально. Когда хочешь жить …

В армии я служил в пехоте и более привычен к автомату, но когда приперло…

Предохранитель. Затвор. Спуск.

Это оказался не резиностел. И не газовик. Вспышка молнии, удар грома… Свинцовый молот отбросил нападавшего к стенке, в обвисшей груди сочилась клякса непоправимости.

Прямо в сердце. А в армии говорили, что я плохой стрелок. Оказывается, все дело в обстоятельствах. Последний взгляд Вадика выразил удивление и ушел в вечность.

Визг. Вопль. С постели сорвалась и унеслась в сторону выхода спасенная девчонка. А в дверях стояла Сусанна. За это она время не надела даже бюстика. Я не верил глазам: она не была шокирована. Пройдя вперед, отфитнессенные ножки пошевелили мертвое тело, взор с интересом переполз на меня:

– Забираю свои слова. Ты не скучный.

– Что теперь? – тупо осведомился я у единственного человека, кто не потерял самообладания.

– Однозначно – полицию вызывать. Но сначала позвоню папе. – Во всей вызывающей красе, до которой мне сейчас было как бурундуку до ставки рефинансирования, Сусанна деловито прошлась по комнате брата, сосредоточенно разглядывая вещи и перебирая руками бумаги и сложенную одежду. Сусанна не обращала внимания ни на валявшееся мертвое тело, ни на запачканные кровью обои. Внизу продолжала расплываться лужа, остекленевший взор и застывший в удивлении оскал трупа подтверждали, что он труп. «Скорая помощь» если потребуется, то для засвидетельствования сего факта.

Сусанна сказала «папе»?! Непоправимость и ужас случившегося отошли на второй план. Сквозь мириады мельтешивших «Как же так?!..» и «Я же только…» пробилась реальность. Страшная картинка у меня перед глазами сменилась еще более страшной: место Вадика теперь занимал я, только дырка в теле была не одна. Господин Задольский, возможно, не садист, но привык решать проблемы комплексно, а про его возможности знал весь город.

– Не надо папе! – попросил я.

Сусанна остановилась на миг, на меня с брезгливым равнодушием поглядели красноносые дыни и одновременно покачали головами.

– Надо. В первую очередь. Но у тебя есть… – задумчивый взгляд подружки поднялся на часы, и губки уточкой превратились в настоящий клюв, – пять минут. Через пять минут я звоню.

– Ты же видела, это была самооборона!

Сусанна молча смотрела мне в глаза. Ни боли, ни страха, ни сожаления. Ни-че-го.

– Сусанна! – взмолился я. – Твой папа или прибьет меня, как муху, или засадит до конца жизни!

– У тебя четыре минуты. – Она отвернулась.

Я никогда не думал, что женский зад может быть столь холодно-презрительным. Дескать, вот тебе на память, чтоб за решеткой вспоминал.

Повторюсь, «за решеткой» – лучший вариант из всего, что можно представить, другие вообще вспоминать не позволят. Меня понесло в соседнюю спальню, где остались вещи, там я лихорадочно оделся.

Убийца. Хотел пошутить – и дошутился. Отнял жизнь. Теперь с этим жить.

Или не жить, если господин Задольский подсуетится. Или, в зависимости от его фантазии, жить не в полном комплекте, кушать и отправлять естественные нужды через трубочку, а ноги и руки держать на столе в высушенном или заспиртованном виде, чтобы каждую минуту помнить, почему они теперь там, а не на местах, предназначенных природой.

Когда я выходил, Сусанна шарила по карманам убитого.

– Знаешь, Ольжик, – ввернула она привычную прелюдию, за которой обычно следовала очередная бабская ересь.

– Не знаю, – стандартно откликнулся я, потерянный и потрясенный.

Вид склонившейся в другую сторону недавней баловницы никаких эмоций не вызвал, только желание пнуть. Уж больно ворота шикарны. Да и ремень пришелся бы ко двору, видно, что в свое время классическим средством воспитания пренебрегли.

– Вряд ли еще увидимся, поэтому скажу. – Сусанна выпрямилась, вновь превратившись в обвешанную глобусами указку. – Можешь принять за комплимент. У меня было немало мужчин, но оно того стоило только с двумя, с первым и последним. Могла бы выбирать сейчас – с прочей шушерой не связывалась бы. Ты настоящий мужик.

Не зная, что ответить, я буркнул «Спасибо». Комплимент всегда приятен. Особенно в ситуации, когда он не комплимент, а идущая из глубины души правда. Но сейчас мне было не того, сейчас я думал о будущем, а не о прошлом, и ничего из надуманного не радовало.

Сусанна улыбнулась своим мыслям:

– Хотя, знаешь… Я не права. Чтобы найти золотой самородок, нужно переворошить столько шлака…

Логика возмутила.

– Присмотри на витрине и купи, – отрезал я.

– Настоящую драгоценность не купишь, ее можно только добыть.

Философствования Сусанны меня не волновали, они бесили. Мысли витали в другой области, никаким боком не пересекавшейся с затронутой.

– Сусанна, что мне делать?

– Совсем с головой плохо? Беги!

– Куда?

– Куда угодно, только быстрей и подальше, ты моего папу знаешь.

Да, я знал. Оттого не бежал, а пребывал в ступоре невозможной надежды: вдруг подружка передумает, вдруг чем-то поможет? У их семьи возможности невероятные!

Увы. Меня уже вычеркнули из списка знакомых.

Я механически коснулся губами холодной щечки. На прощание. В исконном смысле. Сусанна словно проснулась, ее всколыхнуло:

– Помнишь Раю? Тогда, в клубе…

Еще бы. Такую забудешь. Вешалась на меня прилюдно. Сладкоокая лакомая штучка, погрязшая в тех же заботах, что и Сусанна. Верх, низ, середина – все на уровне. Только в шмотье и амбициях она Сусанне уступала – родичи подкачали, не смогли забраться на пирамиду изобилия выше Задольских.

– Рая на тебя глаз положила, – глухо сообщила Сусанна.

Я бы назвал происшедшее тогда, в клубе, иначе. Боевая подруженция не столько хотела меня соблазнить и отбить, сколько Сусанне досадить. Нормальное такое женское желание.

– Думаю, она тебя не прогонит. Если идти больше некуда, вот ее адрес.

Ко мне вновь обернулся навсегда теряемый тыл, Сусанна крупно нацарапала что-то карандашом на салфетке, и когда написанное оказалось в моих руках, спокойно ушла. Прощайте, полцентнера сладкого пуха. Какими бы вы ни были, мне было хорошо с вами.

Презрев лифт, я пронесся с восьмого этажа по лестнице. Консьерж быстро отвел глаза – по просьбе Сусанны он меня «не замечал». Как «не заметил» и ношу Вадика, незадолго до того пришедшего домой с подземной стоянки.

Сусанна права. Бежать.

Как и большинство нормальных людей, побег я никогда не планировал. В криминальных кругах нужные знакомства отсутствовали. То есть, выход пришлось искать самому и быстро.

Родителей несколько лет как в живых не было, к другим родственникам обращаться не хотелось. Друзья, как помощники в подсудном деле, тоже отпадали, у них и через них меня будут искать в первую очередь. И положившая на меня глаз знакомая, чей адрес лежал в кармане, отмелся сразу. Стоит Сусанне передумать или случайно проболтаться, и бегство от ярости ее папаши обратится в глупый фарс.