Мария Старко - Территория невероятностей. Albedo

– Да ладно, а то я не знаю, что иначе тебя на подобное мероприятие силком не затащишь.

Мы наконец оказались у знаменитой барной стойки. Приглушенный бордовый свет противно резал глаза – я поморщилась и потянулась за меню. Ингрид кому-то оживленно махала в толпе, и я спросила:

– Когда начало?

– Через двадцать минут. Ого, да у тебя на лбу пластырь! Что случилось?

– Выполняла очередное задание Пройсса, – фыркнула я и заказала у бармена мартини с соком. – Ты же знаешь, старик с чего-то сильно меня возлюбил.

Ингрид печально поджала губы:

– Это отвратительно, что он запрещает тебе рассказывать о происходящем. Но, может, после концерта хоть намеками поделишься?

Я кисло кивнула. Ингрид убежала, а я проглотила мартини, заказала себе Лонг-Айленд и не спеша, огибая праздно шатающуюся публику, отправилась в зал.

Все столики уже были заняты, поэтому я прислонилась к стене и наблюдала, как на сцене один за другим появляются музыканты; предпоследней вышла и подруга – ее серебристо-черное платье красиво переливалось под ярким светом. Публика была спокойна и расслаблена, поэтому энергетический фон совершенно не давил. Так, под ненавязчивое нечто в исполнении контрабаса, фортепиано, ударных да скрипки Ингрид, один коктейль сменился вторым, потом и третьим. Я благополучно не думала ни о чем, наслаждаясь тем, что меня никто не дергал, я здесь никого не знала, в зале царит приятный полумрак, а завтра не надо рано вставать. Наконец, концерт закончился, и я забрала из раздевалки пальто. Тут словно из ниоткуда появилась Ингрид с букетом белых роз и потащила меня за руку на улицу. Там нас уже ждало такси.

– И с чего вдруг Пройсс попросил тебя переселиться в двадцать восьмую квартиру? – подруга устроилась рядом со мной на заднем сиденье. – До сих пор не понимаю.

Я поняла, к чему она клонит.

– Мы классически едем ко мне пить вино и вести откровенные разговоры, стало быть?

– А как же иначе? – пожала плечами Ингрид. – Ты забыла сказать…

– Про концерт? Мне ужасно понравилось.

– Хоть бы попыталась изобразить воодушевление, – скривилась подруга. – Ладно, золотая комитетская девочка…

Я знала, что Ингрид немного печалит то, что я стала такой замкнутой. С момента нашего знакомства она практически не изменилась, в отличие от меня.

Мы вошли в квартиру, я с грохотом открыла холодильник и достала бутылку вина. Ингрид осмотрела мое новое жилище, разлеглась на диване:

– Хороший фон у тебя здесь. Силы быстрее восстанавливаются?

– Да. Раз я теперь ценная боевая единица, Комитет обо мне заботится.

– Ну, это вряд ли, – подруга прищурилась, цивилизованно налила вино в бокал. – Я о заботе Комитетов. Знаем мы их.

Я села на пол, непроизвольно вспомнив, как точно так же мы сидели ночью вместе с напарником – только у него в квартире, и я была на диване, а он на полу…

– Боже, Хлоя, я не могу смотреть на это убитое лицо.

Я непроизвольно потерла лоб костяшками пальцев:

– Заживет скоро.

– Ага… Слушай, я прекрасно знаю, как тебя бесит вся эта перестановка кадров. Пожела в отделе распространения информации, Пол – в Варшаве, Майло…

– В ВИПРА, – выдохнула я. Ингрид сделала непонимающее лицо, и я продолжила: – Да прекрасно я знаю, что эта сплетня уже распространилась, как чума.

Официально про ВИПРА никому ничего не рассказывают, но Пройсс уже давно признался, что Верона не так уж строга.

Я была уверена, что больше подруга не знает ничего. Ни того, кем на самом деле является Вортекс, ни того, кем является Майло. И мне стало горько.

Ингрид удобнее устроилась на диване, потрогала рукой шторы.

– Такие плотные, специально для параноиков, – хмыкнула она, – чтоб никто не подглядел.

– Этаж высоковат, – я нервно рассмеялась. Удивительно, как Хвальковска попала в точку, даже ничего не зная про Веслава-Вортекса. Не догадываясь о том, каких трудов мне стоило спокойно засыпать в этой постели, учитывая, что когда-то на ней спал он. Как страшно ждать первых холодов, первых морозных узоров. Слишком напоминающих о том, что было в Хельсинки и в том маленьком сарае на берегу озера.

Я мрачно отхлебнула из бутылки. Ингрид изобразила безмятежность и сделала большой глоток вина из бокала.

– И чем же Майло занимается в ВИПРА?

– Насколько я знаю, проходит обучение. Потом будет выполнять свой первый ритуал – ту штуку, чтобы ослабить заклятье апокалипсиса.

Майло просто пропал посередине дня. У нас должно было быть совещание с Пройссом, а напарник не явился. Затем шефу позвонила Верона и вкратце объяснила ситуацию: ждать больше нельзя, нужно выполнять протокол. С тех пор прошел почти месяц.

От Андерсена не было никаких вестей. Верона выходила на связь лишь по почте, ничего не сообщая о его судьбе, будто существовала лишь «проблема Вортекса» – наше задание.

Пройсс проверял каждое письмо, которое я ей отправляла. И он сказал, что дела Майло – не наши проблемы.

Не стоит спрашивать, и точка.

«Делай свою работу».

– Тебе надо надавить на эту стерву, – вдруг заявила Ингрид. – У нее нет никаких прав скрывать от Комитета, что с их сотрудником. Может, его там все же закрыли, спрятали, как хотели в первоначальном варианте.

– Причем тут вообще я? – я устало потерла лоб рукой и бросила взгляд на часы: в полумраке мигало обескураживающее «2:30». – Я ничего не могу. И мое ли это дело?

Ингрид так громко фыркнула, что я вздрогнула.

– Знаешь, Хлоя, у меня дежавю. Кажется, мы совсем недавно точно так же обсуждали Майло: с выпивкой и целой галереей твоих мрачных лиц. Только погода была получше. В остальном ничего не изменилось. Когда ты уже себе признаешься в очевидном?

– Давай, озвучь это, пожалуйста, – я выпрямилась и с вызовом посмотрела на Ингрид. В голове слегка шумело от выпитого.

– Ты за своего напарника, Майло, с самого дьявола шкуру сдерешь. Голыми руками.

– Перестань, – я остановила ее взмахом руки, схватила пустую уже бутылку и отнесла на кухню. Взяла из холодильника следующую, вернулась и поставила на пол. – Ты ничего не знаешь, Ингрид. Если бы все было так просто…

– Я предполагала, что он каким-то образом скрывает свою личность, – подруга аккуратно открыла бутылку и с серьезным видом налила себе вино в бокал, – поэтому и ведет себя странно и в чем-то отталкивающе.

– Отталкивающе было с ним в столовую ходить, когда он набирал по три мясных рулета и ел их руками, – я усмехнулась, – а потом бросался салфетками в практиканток.

Внезапно Ингрид перестала пить, села ровно и с широко распахнутыми глазами уставилась на меня. Я перепугалась:

– Что?!

– О боже мой, – протянула подруга, – ты с такой ностальгией говоришь об этом… О тех временах, о первой, хм, версии Майло… Ты уже тогда была влюблена в него!