Анна Кремпа - Долины Авалона. Книга Первая. Светлый Образ

По пути попадались редкие прохожие, дело ясное, непогода ведь и места нежилые. И тут я… впал в состояние, подобное сну наяву. Шёл вроде, а вроде и не ощущал ног, теплоты от тела, того, как вздымается грудь при каждом вдохе. Проходя мимо, под кожей словно ощущалось состояние каждого человека. По большинству мне было так дурно и тяжело, что текущая ситуация казалась цветочками в сравнении с тем, как тяжелы души остальных. Я подцепил к себе столько боли от них, не зная как точно защититься и надо ли это предпринимать. Может быть, этим возможно помочь? Забрать всё на себя и избавиться от негатива? Мне казалось, что могу, но на самом деле подцепленные энергии только обвивали мои пальцы, а души смеялись бессилию и растерянности. Но как я проигрываю в подобном, если Орион уже признал меня? Я знаю, что делать. Знаю! Я позову его разобраться. Научить меня секрету его устойчивости к негативным чувствам. Если это… правда возможно.

Зайдя в фальшиво заколоченную дверь, оставалось включить щиток и подняться на второй этаж по узкой и неприветливой винтовой лестнице, но свет для меня так и не включился. Последнее, что удалось держать в памяти, это пожирающая глаза тьма, крепкая хватка Майка, проклинающего чертей за то, что я покидаю его в такой неподходящий момент. Он имел в виду обморок, надеюсь, что я не заставил этим Майка винить себя. Хотя я бы посоветовал ему сбавить обороты и быть немного вежливей с людьми. Особенно с Тоби, даже если они и не друзья.

Из темноты проступал взгляд треугольных зрачков монстра, так запомнившегося мне при первой нашей встрече. Он опустился на ноги, потому что парящие в воздухе фигуры вызывали страх в моей душе. Как и черты нежити на его бестелесной форме. Не знаю, почему он показывает себя монстром, но догадываюсь только, что это издержки страннейшего ритуала, когда-либо придуманного на Земле. Лицо тоже вернулось, невесёлое, по глазам я привычно считывал состояние в наших, людских мерках. Я доверял Ориону, несмотря на все предосторожности, так как в душе моей была вера в него. Злого умысла в этих глазах не наблюдалось, он так или иначе позволил прочесть себя как лист, что виноватый делать бы не решился. Тихие шаги, редкая поступь ко мне, я меняю образ на свой, я почему-то не могу теперь смотреть в глаза моего хранителя, не знаю, что поселило во мне ощущение вины, но она становится только больше с каждым часом, проведённым вне собственного тела. Я боялся, что начну забывать. Совсем как он забыл себя. Что любил, с кем любил проводить остаток свободного времени. Разве такой как я может помочь более опытному духу, явно пережившему по тысячу раз все эти чувства и истории чужаков?

– Спасибо, что позвал, Йован. У тебя прекрасные родители, но… у тебя очень одиноко. Твоё сердце даже бьётся как-то быстрей, неспокойно оттого совсем. Знаешь, я ведь, в самом деле, выбрал верный образ, рыжее перо. И не сомневайся в моей проницательности, тут и вопроса стоять не может. Однако, прожив всего один день, насладившись стольким материальным хламом, ты знаешь… Какая-то часть памяти во мне восстановилась. Но я сразу пожалел об этом. Помню, что очень любил детей, а Лурецких считал за собственную семью, испортив их благополучие и статус. Похоже, это как-то связано с моим открытием. Только если сам захочешь, я открою твой дух высочайшему проценту выносливости, какой нам удастся добиться. Ни чья энергия больше не встанет у тебя на пути. Только помни, что не игра это вовсе. А то бедный Райан до сих пор скитается по лесу.

Всё моё состояние говорит о том, что нужны срочные перемены, и Орион понимает это, клоня начало обучения в единственно правильный путь. Свет заливает глаза, никакой больше темноты и неизведанности, меня пронзают лучи, вспышки проникают сквозь всё астральное тело. Я не кричу, но крики за меня издаёт тот самый, земной Йован. Моя оболочка. Я чувствую, что сейчас мне в физическом состоянии совсем нехорошо, но не могу понять, чем вызваны такие ощущения. А всё ведь просто оказывается: то, что сейчас делает призрачный наставник, то отчего его астральные глаза каждый раз заливаются ярчайшим светом, оно неким образом заставляет прочувствовать эмоцию на эмоции, даже не переживая определённых ситуаций. Для опыта, думал я, мне нужно будет делать выбор из двух зол, но мы пошли простым путём. Меня не пожирала тьма, но этот свет, коим раз от раза пронзались и призрачные руки, и ноги – он будто с каждым новым проникновением убивал частичку во мне. Не скажу, что самого себя, но что-то я терял каждый раз. Страшно даже предположить, что будет, если эти частички – память. Недаром от тех же проделок Орион сейчас здесь и ничего о себе не знает, но так желает вспомнить. Все удары вырисовывались прозрачными кольями, как некогда были установлены в низовьях пропастей, чтобы пленники, висящие взаперти клеток, побоялись спрыгивать вниз, рискуя лишиться жизни на этих штыках. Для меня риск – теперь пустое слово, его просто не существовало в этот момент. Формально, он есть всегда, но для меня лично это не имело никакого значения. С какой же гордостью улыбался хранитель, когда я, ожидая очередного удара, покосился в сторону, тут же восстановив в памяти свой образ. Упасть было невозможным, тут все законы гравитации подчинялись лишь нашим мыслям. Орион дал мне это понять, он не помогал мне ни секунды, не держа при себе и малейшего переживания по поводу того, покалечу я своё восприятие или же найду одну волну с этими необыкновенными испытаниями. Во всех ударах я ощущал горе. Каждое горе было индивидуальным, но я готов был поклясться, самое главное, что едва не заставило меня испустить дух – горе потери и расставания. Весь негатив, что носил в себе Орион, всё, что он украл у людей, ужасало меня до яростного крика, который я и издать не мог, будучи шокированным, совсем не по своим обыкновенным стандартам. Все удары, как злые сущности, кричали с пожирающим рыком. Это не было в нём, вся эта гадость летала то позади, то вокруг, выписывая смоляными, грязнущими пятнами круги на его чистейшей ауре. У каждого было по зубастой челюсти, от каждого лилась холодная жижа, скатывающаяся как по маслу с защитной оболочки моего хранителя. К нему ничего не притягивалось. Но я уже мог ощущать, как мои ноги поглатывает эта омерзительная картина, а капли от этих существ летят вверх, попадая на руки, разъедая астральный образ, разъедая меня самого. Я знал, что это может быть концом. Почему-то верил, что, если умру тут от этого всего – не вернусь никогда больше в физический мир. Я не мог понять, что делать, пока не увидел, как дрожит та самая аура вокруг хранителя, а его улыбка сменилась лёгким страхом. Просветы, белоснежное подсвечивание моего астрального тела – всё исчезало. В глаза снова подбиралась тьма. Я не мог отступать, но было так плохо. Так страшно ощущать себя поедаемым вживую. Даже нет разницы плоть это или же астральное тело: я терял силы буквально с каждой секундой. Обозрение заливалось красным устрашающим меня цветом. Чернильные капли уносились вверх, исчезая в небытие, как будто и не было их. Слабый голос шептал просьбу не терять надежды и не заходить дальше. Чей-то иной голос, совершенно непохожий на Ориона. Я хотел вспомнить самый приятный момент из своей жизни, но разлука с сестрой сделала меня чересчур слабым, чтобы овладеть этим трюком настолько просто. Я не видел так чётко, только то, насколько сильно вся эта ситуация была моему хранителю неординарно важна. Судя по его лицу, он уже почти не справлялся с переживанием – видеть меня в подобном положении.