Анна Кремпа - Долины Авалона. Книга Первая. Светлый Образ

– Мне так плохо, Йован… Если ты не остановишь этого негодяя, я… Йован, почему ты не рассказал мне сразу? – он действительно называл меня по имени и обращался именно ко мне, а не к Тоби. Мурашки пробежали по спине.

Температура в самом помещении будто упала, немного задрожали кости. Всё прояснялось, конечно же. Майк не очень внимательный малый, но иногда казалось, что чувствует он сразу, если со мной что-то не так. Может поэтому мы и общаемся уже так долго. Если бы только сейчас можно было бросить всё, заикнуться о прогулке на старую спортплощадку, где прошли долгие и весёлые игровые часы. Но нет, вместо этого я боялся слышать голос, коим говорил, осознавать себя в совершенно запущенной ситуации, когда, казалось, лучше бы и вправду воспользоваться моментом, понять девчачьи заморочки, хотя бы в комнату её попасть и прочесть записи обо мне и остальных, что наверняка дороги сердцу Тоби. Да, я бы позволил себе такую наглость. Я хотел знать всю правду от того, кого рад называть подругой. Но здесь была такая же серьёзная ситуация.

Майк, подступая не слишком близко, сел на другом конце кипы ящиков, да посмотрел в пол, совсем растерянно. Совсем гадкие ощущения. У него что-то не так с кожей, что-то происходит с лицом, жестикуляция изменилась, более растерянная, он так не уверен в себе.

– Ты и не представляешь, с кем связался. Всё это был вопрос одного дня. Просто, вау. Ну что, Йован? Ты так скоро оставил всех тут, надеясь как раз на обратное, что успел изменить судьбу тысячи людей одним своим решением. Ты хоть понимаешь, на какие потери обрёк людей, связанных с экспериментами Лурецких? Чё молчишь-то? Прости меня за эти слова, да, я всегда считал тебя своим братом, но ты думаешь, что знаешь больше других, не так ли? За любое веселье приходится платить, Кугуар. Посмотри на это, – становилось только дурней, уже был готов поверить, что Орион, в самом деле, какой-то злоумышленник, а я лишь его весточка, через которую он ведёт взаимодействия с миром физическим. Не спеша делать выводов, я затаил дыхание, чтобы увидеть, почему Майк так усердно тянул вниз рукава своего пуловера. То, что я увидел там, назвать даже болезнью не поворачивался язык. Это назвать человеческой рукой у меня не поворачивается язык. Чернущие вены, вздутые такие, но не натуральные, будто наложены под кожей поверх обычных. А мышцы с противоположной стороны и сама плоть как проваливалась вовнутрь, придавая руке ненатурально красный вид. Я не понимал, что вижу перед собой. Что нужно было сделать, чтобы организм обращал тебя в нечто… нечеловеческое? Когда одна из видоизменённых вен шевельнулась, подобно змеюке, я сдержал себя от угнетающей просьбы желудка вывернуться наизнанку. Майк прикрыл это так быстро, как мог. – Теперь просто слушай меня, быть может, сейчас совет будет действительно полезен. Этот твой наставник точно один из Лурецких. Если быть серьёзным, я предполагаю, что имя ему Дирк. Мой… дядя. – Молчание порадовало новой порцией мурашек. Я состыковывал всё в голове, и картинка прояснялась всё чётче. Майк схватился за голову, потряс ей из стороны в сторону, откашлялся и зажал руки, обнимая себя, чтобы чего-то не ощущать или ощущать это не так сильно. – Как я ненавижу его. При жизни не было у него жалости, ни к кому. Ни к лабораторным крысам, ни к подопытным животным, людям – что тут говорить, когда собственные исследования в пробирках сотрясали его сердце больше, чем чья-либо смерть?! Но… Тяжёл характер или нет, а он спас мне жизнь. Эти самые исследования. Сверхлюди, понимаешь ли, и прочие мутные чудеса. Ещё до того, как его отец, Остин Лурецкий, запатентовал этот жидкий ключ в новую эру, мне вводили пробные препараты, трясясь от страха перед будущим такого больного и никудышного малыша. Первый год с момента рождения, помнить те времена я логически не в состоянии, но сильная мышечная дистрофия, казалось, ставила крест на моей жизни. Не успевали спасти, не должны были. Казалось, что такова судьба. Так говорит мне по сей день мама, которая называет моего дядю Дирка подлецом, не смотря на всю его гениальность. Ты, наверное, спросишь, почему он помог мне, если младшему Лурецкому живых жалко не бывает? Я до сих пор уверен, что всё это лишь план его долгого и обширного наступления, захвата чужих жизней, чтобы контролировать массы, которые и понятия не имеют от чьих рук идут приказы, и чья душа пожелала такой абсурд. Дирк вылечил меня тогда, но ты только посмотри, во что превращается моя кровь. Йован, я всё ближе к тому, на что обрекало меня рождение, я же превращаюсь в какого-то монстра, чёрт побери! Мне колют этот дк, эту дрянь, уже каждый месяц, вот как плохо мне сейчас! Ты понимаешь, как это страшно?

И он просто замолчал. Всё это время я старался не смотреть на это его состояние. Было до чёртиков больно. Я знал, что не виноват напрямую, но косвенно понимал, что имею к этому дело. Похоже, я могу знать, за какой рычажок дёрнул Орион, чтобы Майк начинал оборачиваться чем-то нехорошим. Друг держался за голову, перебирал ногами, повторял, что ему нельзя было идти на контакт с астральными существами, с душами других людей, с любой нечестью и даже с любой чистотой. Все эти эксперименты основывались на одном порядке, который нарушать было так же опасно, как сотворить из людей демонов, подвластных злым деяниям.

– Нет, не так я себе представлял апокалипсис, – пытаюсь отшутиться, но только заставляю этим самым Майка соскочить с места и удалиться в другой конец, чтобы присесть на тот самый сундук. Не время сейчас разглядывать постеры с курицами на стене напротив… Я был как неживой. Вся уверенность испарилась, как только удалось узнать всё то, что услышал. Но я точно знал, что не зря доверился Ориону. Покуда он и в самом деле смутно помнит, кем был и чего добивался, это мой шанс исправить всю ситуацию. – Майк, ты мне тоже с самого начала был как брат, которого, родного, так не хватает порой. Но ты заменил мне всё это своим задором и глупым наплевательством на правила, которые, в самом деле, порой слишком скучны. Я не вижу в тебе этого сейчас, даже сарказм твой будет пугать меня, даже смех. Я знаю, что твой отец имел дело с ними, с Лурецкими. И я помню про лабораторию, что держат они где-то в тайне. Там и должен быть Ори… Дирк, я же не ошибаюсь? Его тело до сих пор может быть там. В крайнем случае, там экспериментальные образцы в каком-нибудь холодильнике, важные записи, записи того, как можно было бы помочь. Если ты сейчас пойдёшь со мной, мы обязательно всё решим. У меня… У меня уже есть план, считай, что спасение найдено! – Майк незаметно утёр глаза. Видимо эмоции выползли на лицо, отчего он и отошёл, постыдившись мне это показывать. – В конце концов, я же в образе Тоби! А ей, как ты знаешь, точно всё нипочём! – друг засмеялся. На сердце сразу отлегло. Волна оптимизма снова была превыше всех остальных неурядиц. До некоторых пор.