Анна Кремпа - Долины Авалона. Книга Первая. Светлый Образ

Комната, в которой проводилась операция надо мной, была просто забита оборудованием, внизу и сверху от меня выходы, но они закрыты стальными тамбурными дверями, вплотную. И не ясно на ключ или нет, но мог быть шанс, что они откроются. Я хотел бежать, поддавшись волей инстинктам, но рассудок внимал мне, насколько это бесполезно. За верхней дверью слышались металлические скрежетания какого-то механизма, а за нижней – постоянное копошение мелких животных. Регенерация моего тела не была так медлительна, как у людей, но многие функции отличались. Дирк пинцетом с ваткой продолжил обеззараживать мою рану по всей поверхности левого виска. Повредились так же ткани на скулах, но что было отличительно – рука моя уже нормально функционировала, будто и не ломал я вовсе ничего. Всё-таки мне достался хороший доктор, который отлично справился с моим “инопланетным” организмом.

– Ты хорошо держишься, молодец. Молодец…

– Развяжи меня и высвободи из фиксации, шею я не ломал! Отпусти, и сам могу.

– Какой самоуверенный то, хе-хе. Прости, что пришлось провести коррекцию твоих мозговых импульсов, рано ты начал довольствоваться силёнками. Боюсь, что разразится мыльная опера, в которой ты решишь людям по головам постучать за свою непреклонную жизнь. Не тебе повторять моих ошибок, найду другого дурака. Л-ладно? Мы договорились? – Жжение резко отступило, механизм, держащий меня в устойчивом состоянии, сделав выброс лишнего воздуха, отключился и отъехал от стола. Мужчина принялся отцеплять ремни, чтобы высвободить меня, своего пациента, наверняка подозревая, как я буду вести себя далее.

Встаю, делая вид, что запнулся, отвлекаю тем самым внимание Дирка, попутно ударив его в живот, пытаясь проскочить к двери позади операционного стола. Но он резко хватает мою кисть, с моим же процентом силы умудряется притянуть меня рывком к себе и толкает обратно к тому месту, с которого я слезал. – Ненавижу таких. Всего пытаются добиться силой, даже не поняв, в какой они ситуации. Если бы я хотел убить, скажи мне, на что тогда было тебя создавать? А зачем я лечу тебя? Может быть, нас не просто так судьба вновь свела, не потому что я вдруг заскучал? Может быть, ты поразмыслишь и поймёшь, что ты мне нужен?

– Именно по последней причине я и не хочу иметь с тобой ничего общего, псих!

– Я… не псих. Во-первых, держи осанку. Во-вторых, не повышай тон на собеседника, стоящего перед твоим лицом. А третье, я запирать тебя здесь не стану, можем отпраздновать наше воссоединение, а потом уходи, если вздумаешь. Но теперь это и твой дом тоже, он намного больше и интересней, чем кажется. Возвращайся сюда, когда пожелаешь, но вот манеры и этикет в нашей семье всегда были на первом месте, так что соизволь их соблюдать. Твоё имя впредь – Райан Лурецкий, и ты должен чтить наши семейные традиции. – Моё сознание переворачивается, когда из ящика в ближнем столе Дирк достаёт паспорт в обложке с птицами, завязанный красивым серебряным бантиком. – Что, нравится, да? Взять хочешь себе? А то, как же. Они такой обман навязали, будто станешь кем-то, имея при себе эти бумажки. Так что, – и маленький документ летит тут же назад, в ящик, – ты всё равно не станешь для них человечней. Но если нужно будет, запомни, что он у тебя есть. Ты не вещь, Райан, ты мой сын.

Пусть появилась надежда, но мне стало ещё хуже от услышанного. Я думал, что, когда найду свою истинную семью и предков, когда получу свои права – стану счастливым. Но мне лишь хотелось убежать отсюда и зарыться в своей спальне под одеяло, пряча от этого мира свою слабость. А как иначе будет, когда всё летит к чертям? Пару раз тряхнув головой, успокоиться удаётся, но из-за того, что совсем недавно надо мной закончилась операция, височная доля начинает болеть, а весь затылок охватывает так, будто два барабана внутри затеяли безумно долгую и громкую музыкальную сессию. Отчего в ушах слышится писк, а в глаза кидается вспышка – я даже не понимаю, что теряю равновесие. Дирк не даёт мне упасть, он не спрашивает, в чём проблема, кажется, будто он знает меня, как фразы из любимого фильма, который представлялось возможным прокручивать раз за разом в светлые дни. Были ли у него такие моменты? Чем обычно замаются такие, запертые от всего мира люди?

– Не переживай так сильно, я просто сделаю точечный массаж. – Большими пальцами странный на вид учёный принимается массировать две точки на стыке головы и шеи, ниже затылка, а мизинцами он достаёт до висков, чтобы придать мне необходимый комфорт. Так просто можно сыграть с организмом в обманку, заставив думать, что здесь уютно находиться.

Как по иронии, лампы в комнате гаснут, оставив светиться лишь некоторым веществам в пробирках и колбах на одном из лабораторных столов, да кварцевым полоскам, что декоративно окаймляли стыки стен и потолка. Я должен воспользоваться тем, что даёт мне жизнь. Сильный удар локтём быстро вырывает звук боли у человека позади. Я выскакиваю от его ничтожных попыток помочь, да прячусь под одним из столов. Дирк зажимает ещё какое-то время ушибленное место, корчась там, где я его и оставлял. Мой противник откашливается и расхаживает, дожидаясь, когда сможет найти любопытный, мерцающий в черноте взгляд. Мои глаза будут блестеть в темноте, у всех шаманов блестят, в любом возрасте, так что он легко найдёт меня, если я и дальше буду пользоваться тем, что вижу всё в темноте. Почуяв опасность, сразу выставляю подножку и через какое-то время загоняю “жертву” в неизбежное: упасть и стукнуться головой о стол. На последнем сразу же остаются следы, сверкающие в темноте. Мне это мерещится или его кровь такая же, не человеческая? Но я не смотрю больше на все загвоздки, я подбираюсь к выходу, откуда всё это время шли звуки скрежетаний, пробираюсь через него и закрываю тяжёлую дверь позади, лишив учёного свободы одним простым щелчком. Ни звука в ответ, это даже начинает становиться страшным… Убивать его не было в моих планах, со мной не так уж плохо обошлись, но выжидать первых источников насилия я не собираюсь, кто его знает, что у этого психа на уме? Нужно выбраться отсюда каким-то образом. И почему я выбрал именно эту дверь? Какого это – жить у самого края бездны? Не то чтобы тут не было конца тьме под ногами, просто бетонный пол внизу лишь слабо виднелся отсюда, через решётчатую лестницу, со стальными поручнями, но деревянной, прибитой, будто наспех, оградкой. Там мне висела записка, лист, сложенный вдвое, на лицевой стороне этой открытки-самоделки был простой, добродушно улыбающийся смайлик: “Схватись за что-нибудь покрепче, я не хочу больше терять тебя. Даже если ты против, это ничего не меняет. – Ещё один смайлик, только грустный и уже в самом тексте. – Возьмись за перегородку, либо сделай шаг назад”, – до момента с последним предложением я дошёл быстро и неосознанно отступил, пугаясь внезапным строкам. И сердце моё оттого сжалось, едва не разбившись на осколки от ужаса: