Анна Кремпа - Долины Авалона. Книга Первая. Светлый Образ

Ключ подошёл. Оставив его в замочной скважине, я прошёл в комнату. Это оказалась небольшая столовая. Красиво украшенная: на глаза сразу бросилась надпись “С возвращением!”, покрашенная вручную в зелёных и розовых цветах. Под украшением находился стол, на нём белая скатерть, ореховый торт со сгущёнкой и тонкими, пропитанными коржами. По периметру висели шарики, а на окошках, открывающих вид на серые коридоры непонятных хранилищ, были оставлены рисунки звёзд, сердец и смайликов. На стуле я нашёл небольшой праздничный пакет с этикеткой, говорящей, что это подарок на моё День рождение. Растолкав цветастый шёлк, прикрывающий сюрприз внутри, я достал странный набор: два клинка в чехле, видно, для безопасности от их острых лезвий, да небольшая сумочка с каким-то серо-голубым веществом внутри кованой колбы, да шприц, оправой из настоящего серебра. Оно всё было тонкой ювелирной работой. Я разбирался в ковке и мог поклясться, что узнаю руку мастера, приложившегося здесь. Это заказ от Аарона. Шприц не его работа, но вот остальное – вполне себе. Только остаётся поднять глаза, я вижу чайник на подносе и две фисташковые кружки на блюдечках. Это сиюминутно ставится с двух концов стола, наливается, как ни странно, свежесваренное какао. Дирк без лишних слов отрезает по куску от торта нам на блюдца и смотрит на меня, лишь только подав чайную ложку с того подноса. С его глазами уже всё в порядке, это заставляет меня насторожиться. Похоже, что тут есть место употреблению каких-то препаратов, делающих его так похожим на наших племенных соратников. Он никаким образом не может быть смесью кровей, ведь это я такой есть, искусственно рождённый. А значит, что всё обстоит намного хуже.

– Что ты смотришь так? Мы сделаем тебе оружие, годное для настоящего шамана. Будешь расхаживать, как с посохом, но на конце расположатся эти детки, настоящая клешня смерти! – столько воодушевлённых речей, но одного я понять не мог… Шприц, серьёзно? Я же не доктор.

– А что это за вещество такое…

– Дисигнат карнона, – откусывая торт, да меня подначивая, Дирк пережидал момент, как прожуёт, да рассказывал дальше. – Очень мощная штука, из-за которой я до сих пор жив. Временами мне плохо, я всегда держу при себе вакцину, а эта пусть будет у тебя. Можешь попробовать на действие, ничего особенного в организме не провернёт, просто начнёшь более ярко видеть внутренний мир. Это не какой-нибудь там наркотик, Райан, это настоящая магия, чтобы выходить из тела в астральные миры. Один раз я даже попытался найти человека, к тебе приближённого, чтобы хоть немного ощутить твоё присутствие. Нашёл кое-кого. Эх, звучит как бред сумасшедшего, но я отрицаю этот факт. Это просто слабости высокого порядка, удержаться я не смог, но потом… Во-первых, расставаться было бесконтрольно больно. Да и возвращался в сопровождении своих кошмаров и страхов. Теперь только и делаю, что живу чужими жизнями. Испытываю то, что не имею возможности испытать. И даже я, находясь взаперти, чувствительней многих людей. В некоторых просто нет и быть не может сострадания. Они стали совсем безэмоциональны, запертые границами своих собственных умов.

– Ты с таким аппетитом ешь этот торт, я уж было поверил, что он не отравлен. – Решаю пошутить, хоть и неудачно, но всё равно вызываю улыбку на лице человека, сошедшего с ума, небезопасного, но действительно с добрым, размеренным голосом и очень любопытными мыслями. Никто прежде со мной такое не обсуждал, все предпочитали говорить о поверхностном, не заходя в философские размышления. Быть может, они просто боятся оскорбить меня своим мнением, давя как на отличия, так и на схожести. Улыбка Дирка становилась всё более спокойной, она уже не казалась мне натянутой, не была его маской, он улыбался, вытирал губы салфеткой, проглатывал кусок пропитанного сгущёнкой коржа, да говорил мне ещё более весёлым тоном, что не могло оставить равнодушным:

– Я готовил торт и в прошлом году, на… твой День рождения. Своё я уже не отмечаю, боюсь, скоро даже забуду эту дату. Порой я могу забыть, какой на поверхности идёт месяц. Тут всё заторможено и процессы медлительней обычного. Я всегда верил, что когда-нибудь ты присоединишься к этому обычаю. Торт я так и не съедал… Мог утомить половину одного кусочка, но только и всего. Дальше бежал в ванную, и было мне так плохо, ничего не держалось внутри. Со временем, от горя я потерял аппетит и совершенно стал не в состоянии переваривать обыкновенную, ставшей слишком тяжёлой мне, еду. И начал есть овощи и фрукты. Твой дядя Джеральд меня просто спас.

– Тебя-то он спас, а про меня и думать забыли в их семье, хоть мы и кровные родственники.

– Наполовину, но не суть. От тебя отказалась Сара, а это, спешу заметить, для роли мачехи очень плохо. Она моя сестра, всё ещё чувствует, что в долгу за спасение их сына, Майка, но не может просто так принять чужого ребёнка. И это можно понять. Я понимаю. И ты, само собой, должен понять, что все хотели как лучше. У Миднайтов огромное состояние, они точно знали, как приютить ребёнка. – И тут происходит неожиданное. Верней, может и ожидаемое, но я и думать забыл об этой традиции. Дирк спохватывается, отбрасывая ложку на стол, да подскакивает, начав рыться в ящиках около чугунного камина, откуда исходят приятнейшие звуки трескающейся древесины. Найдя там это что-то, он ко мне возвращается и подходит близко, завязав на шее тёплый серый шарф, а на кусочек торта ставит голубую свечку, прогоравшую уже много раз, но так и не сгоревшую до конца. – Я… его сам связал, да, может он и грубоват, но я теперь и сказать не прочь, что такова задумка и была. И надеюсь, что желание твоё исполнится, пёрышко. Эм… вот. – Неловко и чуть не растрогавшись в конец от моих бегающих глаз, Дирк наблюдает, как я трогаю мягкую шерсть шарфа, а сам достаёт зажигалку из кармана бордовых брюк, чтобы дать огню поселиться на этой маленькой частичке давней, но добрейшей традиции. – Загадывай всё, что угодно. И, если я могу для тебя что-нибудь сделать… только скажи. – Он оборачивается, собирается уйти на своё место, что на другом конце стола. Но я успеваю уцепиться за его кисть, быстрым и пугливым касанием:

– Ты можешь сесть и ближе, Дирк. Я уже начинаю к этому привыкать. – Тут же останавливается, не поворачиваясь, щупает то место, к которому я прикоснулся и, с опущенной головой, покидает комнату, тихим голосом прося называть его иначе. Что теперь он – Орион. Дверь, ведущая к новому коридору, сразу же закрывается за ним. Я наблюдаю за одинокой свечой, крадущей моё дыхание, в мыслях повторяя самое сокровенное: “Хочу справедливости”.

Торт был потрясающим. И понять это смогут лишь те, кто пробовал что-то, приготовленное с такой любовью и надеждами, как у моего нового друга, не побоюсь этих слов. Завершив трапезу, да прихватив подарки в тут же потяжелевшие карманы мешковатых джинс, я иду по следующему коридору, не заставая никого на пути.