Расселл Джонс - Люди с того края. Вторая книга дилогии

Добровольцы постепенно освоились – перестали озираться по сторонам, особенно когда лагерь окружили оградой. Да и небо перестало притягивать взгляды. Тучи комарья и мошки над колонистами окончательно развеялись. Нётера становилась общим домом.

«Когда оно в новинку, оно по кайфу, а завтра они начнут ныть, но не такие уж они и безнадёжные», – думала Паула, поглядывая на своих помощников.

Она была приятно удивлена, что они догадались переодеться из сигнального оранжевого в практичный серый, зелёный и коричневый – и стали похожи на курсантов в тренировочном лагере. Как и курсанты, разбились на кружки по интересам и возрасту. Во время обеденного перекуса делились друг с другом батончиками, помогали, подсказывали и, наконец-то, принялись перешучиваться.

На офицерских курсах так и объясняли: колония – это структура, структура означает порядок, а порядок даёт ощущение контроля и успокаивает. Да и реальная работа «для себя», которую надо выполнить прямо сейчас, не оставляет времени для лишних мыслей.

Под конец к ним подтянулось ещё человек пять пассажиров – похоже, тоже за успокоением. Впрочем, они честно старались помочь.

Когда Паула скомандовала: «На сегодня хватит», – уставшие колонисты послушно присели за обеденными столами, которые собрали уже под конец всех работ. Честные граждане Нётеры то и дело поглядывали на майору, ожидая, что будет дальше. Вымотанные, но довольные – она сама себя так чувствовала.

Но у Паулы в запасе оставалось то самое личное удовольствие. И предвкушая его, она прикусывала губу, чтобы сдержать ухмылку.

Последней к ним присоединилась бабушка Сюльви с верной помощницей. Малышка Бергсон протянула майоре заполненный блокнот. Паула проглядела таблицу, где был указан порядок размещения и даже пустое место оставлено для отметок, – и передала список Сюльви.

– Вы начали этим заниматься – занимайтесь дальше. С Зоуи. Вы же сработались, как я погляжу! И не подпускайте никого. Даже меня. Выдавать только в вашем сопровождении и под роспись.

– И как называться моя должность? – невозмутимо поинтересовалась пожилая фрёкен. – Ключница? Маркитантка?

Зоуи прыснула, а Паула широко улыбнулась:

– Завсклада.

Сюльви улыбнулась в ответ. Она тоже понимала смысл порядка.

– С кандидатурой ни у кого нет возражений? Теперь выберем, кто будет отвечать за кухню, а кто за медблок. По пищепрому сразу предлагаю аджуму Щим. И ещё кто будет старшим в спальнях, – майора окинула взглядом добровольцев и кивнула Терезе с Анчхолем. – И дополнительные охранники нужны на ночное дежурство.

– Я их позову? – Индрани, заслужившая своё право на звание старшей инженеры, повернулась к палаткам, где устраивались остальные колонисты.

– Зачем же? – Паула продолжала улыбаться, но теперь её улыбка выглядела зловеще.

Начиналась любимая игра майоры. Ей не часто удавалось сыграть в неё, потому что требовались новички и особая ситуация. Но она никогда не упускала возможности отдоброволить своих подопечных.

Впервые Паула сыграла в эту игру ребёнком.

Это был пикник в средней школе, когда они выбрались всем классом в ближайшую лесопосадку, втиснутую между агроферм. Учительница попросила помочь ей с костром и обедом. Большинство предпочли погулять. А маленькая Паула осталась, услышав, как кто-то тихо сказал: «На пожрать-то все добровольцы». Кто это сказал – она так и не поняла. Она и смысла-то этих слов толком не осознала! Но запомнила. Потому что сама колебалась: поиграть или поработать? Первое было однозначно приятнее. А второе смутно ощущалось как правильное.

Через пять лет эта учительница поздравляла Паулу с зачислением в армейский колледж: «Ты всегда была там, где была нужна, и это достоинство будет выручать тебя всю жизнь». Учительница с удовольствием призналась, что ещё после того памятного похода внесла Паулу в список на рекомендацию. «Некоторые экзамены мы сдаём каждый день».

Отборочные алгоритмы – люди ими пользовались или машины – никогда не подводили: что в армии, что в полиции, что на Новой Йокогаме. А ощущение правильности либо было у человека, либо нет – и глупо спрашивать «почему» и «кто что хотел».

Кое-кто из «добровольцев первого дня» уже догадался, в чём дело. Кое-кому предстояло понять. Потому что всё-таки большинство из них было «золотыми» пассажирами – их не отбирали и не проверяли так, как других. Они купили себе билет, а вместе с ним – право на будущее. И успокоились, решив, что этого хватит. Но – «некоторые экзамены мы сдаём каждый день».

– Не надо звать их, – сказала Паула, – они же ждут ужина! Не будем их беспокоить. Давайте до конца всё сделаем сами.

Я подняла голову от промокшей подушки – на салатовой наволочке остались мокрые пятна. Как будто мне снова было восемь лет, и я, посмотрев старую документалку с умирающими китами, прорыдала всю ночь напролёт… Или опять стукнуло семнадцать, и моя первая любовь перевелась учиться на Марс… Как говорила мама, всё, что невозможно изменить, можно оплакать. «А всё, что ты оплакала, с тем можно и проститься».

Но слёзы уже кончились. Я неловко перевернулась с живота на спину и села на кровати, поджав левую ногу и вытянув перевязанную правую. Судя по цветовому датчику компресса, заживление шло успешно – завтра и синяка не останется!

Легко быть доктой, когда это не требует усилий: вот диагностическая накладка, вот пластырь, который обеззараживает ссадину, вот компресс, который корректирует ход выздоровления. Но что я могу сама? Я пыталась объяснить это майоре Пауле, когда она предложила мою кандидатуру на должность медика колонии.

«Главное, основы знаешь, – отмахнулась она, – а остальному научишься по ходу». И сразу после ужина прилепила бумажку с моим именем слева от входа в палатку. «Кейси О. Морган» – специалист и ответственное лицо. Над входом и по бокам уже было выведено большими неровными буквами: «МЕДБЛОК».

Жёлтая краска из баллончика на серо-зелёном полотнище смотрелась аутентично – как на декорациях в реконструкторской игре. Или как в историческом кино. «Всё от руки, всё человеческое». В лагере, где мы учились быть колонистами, надписи выполняли по трафарету, а то и вовсе заранее отпечатывали на ткани – и поэтому они казались чуточку фальшивыми. А здесь всё было взаправду. Как у очень богатых людей. Или очень бедных.

В левом углу медицинской палатки громоздились контейнеры с лекарствами, которые мне предстояло рассортировать, у правой стены возвышался собранный шкаф-витрина с прозрачными дверцами, а в глубине можно было различить аккуратную поленницу из розовых футляров с «альфа-грузом» и таких же кукольно розовых бочонков. «Биоматериал плюс инкубаторы» – указывалось в блокноте, который мне протянула насупленная Зоуи Бергсон. И я расписалась в получении. Было одновременно страшно и радостно, что именно я отвечаю за будущих детей. Но кому, как не мне?