Расселл Джонс - Люди с того края. Вторая книга дилогии

Поэтому Трежи, ничего не сказав майоре, осторожно присела рядом.

Широкий обзорный экран показывал спящую колонию. Пёстрые коричнево-зелёные палатки казались серыми, их сигнальные ярко-оранжевые крыши почти не выделялись в предрассветных сумерках. И светились лишь кривоватые, старательно выведенные надписи. А с востока по небу разливалось розовое с жёлтым.

Микрофоны были выключены, иначе бы они слышали птичьи трели, доносящиеся из джунглей, и плеск рыбы в озере. Без звука картинка была точь-в-точь как сеттинг в виртуальной тренировке. И это немного успокаивало. Как будто Нётера была очередной репетицией. А все их проблемы – ненастоящие.

«Да какая разница, – подумала Трежи, – вирт или взаправду. Правила одни. Ошибёшься – по головке не погладят. Сделаешь, как надо, получишь доппаёк или увольнительную. А пахнет здесь приятнее!»

Тропинка вилась среди высокой, по грудь, свежей травы, пронизанной прошлогодним сухостоем. Справа в отдалении поднималась гряда холмов – дальше к озеру они становились выше, и на одном таком стояла Нётера. Слева, если верить карте, составленной по сканам местности, начиналась низина – спуск к одному из многочисленных озёрных притоков. Там должны были водиться крокодилы, поэтому водопойная тропа пролегла здесь – следы копыт в застывшей светлой грязи подсказывали, что, по крайне мере, в сезон дождей ей пользовались регулярно. Над головой расстилалось бескрайнее пронзительно синее небо с парой чёрных чёрточек, и парящие птицы оставались единственными живыми существами, которых можно было заметить.

Идеальная картинка, и если бы мне в плечи не впивались лямки рюкзака, а глаза не обжигало каплями пота, можно было представить, что я в вирте, идёт очередной экзамен по ориентированию, мне выпало простенькое задание, и поэтому придётся допустить пару ошибок. Иначе влепят высший балл, а это всегда риск получить рекомендацию на уровень сложнее, что угрожает дополнительной специальностью. В следопыты я точно не рвалась!

Но в вирте не натирает обувь. И губы не трескаются до крови. И мышцы не ноют – по настоящему, а не показателями в параметрах здоровья. «И если я сейчас споткнусь и вывихну лодыжку, – подумала вдруг я, – мне не поставят „D“ и не отправят на пересдачу. Будет иначе: Финн потащит меня обратно в Нётеру, оставив в траве всё, кроме стоппера. И я стану первой больной в медблоке. И никаких исследовательских экспедиций больше не будет. И профессору Бергсону мне будет нечего сказать…»

Едва я это представила, то сразу расстроилась, на глазах выступили слёзы, и я едва не споткнулась. «Вот тебе ошибка!» – с досадой подумала я, останавливаясь. Достала из бокового кармана пакетик с салфетками, вытащила одну, тщательно вытерла глаза, щёки и лоб, убрала в нагрудный «мусорный» карман мокрый комочек, а чистые салфетки – обратно в боковой, после чего прибавила шаг, чтобы нагнать своего помощника. Отставать не следовало, потому что у походного стоппера, который тащил Финн, был ограниченный радиус действия. И если я из него выйду, случится кое-что посерьёзнее, чем начисление штрафного очка.

Тропинка поднималась от озера и вилась между пологими холмами. Мы с Финном её обнаружили, когда шли вдоль берега – нашего единственного проверенного ориентира. На сканах, полученных до сезона дождей, эта тропинка тоже была. Но карта оставалась неподтверждённой, и поэтому вызывала сомнения. Посовещавшись по передатчику с майорой, мы всё-таки решили не пробираться дальше через прибрежные заросли, а свернуть на тропинку. Двигаться по ней получалось определённо быстрее. Да и путь она сокращала: вела, если верить карте, как раз к локальной аномалии, чтобы потом резко свернуть к западу. Последние сотни метров нам пришлось бы идти по траве, но даже так получалось легче, чем по топкому берегу. «Если что, повернёте обратно, – велела майора. – И не рискуйте зазря».

Про себя я решила не уточнять, что именно подразумевается под этим «обратно». Назад в Нётеру с пустыми руками? Ну уж нет!

Поначалу я смотрела под ноги, разглядывая следы копыт. Конечно, у меня не было квалификации, чтобы определить, кто здесь ходил. Да и не важно, кто: внезапной встречи с кем-нибудь клыкастым или рогатым можно было не опасаться. Ультразвуковые стопперы показали свою эффективность и в лагере, и в джунглях, во время транспортировки контейнеров. Никто нас не беспокоил, и даже мошки не жужжали над ухом. И это усиливало эффект неестественности.

Приходилось постоянно напоминать себе, что это не виртуальна симуляция. Всё взаправду… Как совсем недавно я заставляла себя поверить в нарисованный пейзаж, чтобы получиться хоть какое-то удовольствие от заданий.

Экзамены по ориентированию проходили именно так: вид от первого лица с невозможностью переключиться – можно было только смотреть в разные стороны и немного подпрыгивать. И забираться на возвышения, когда они попадались. А это получалось не всегда – несколько раз местность оказывалась совершенно плоской. Впрочем, в горах было немногим легче.

На тренировках карты нам тоже выдавали в распечатке, и сверяться можно было только по ним. Засекают тебе время – и вперёд, прокладывай маршрут из точки «старт» в точку «дом». Зато на вирт-тренировках не было тяжеленного рюкзака за спиной, пот не заливал глаза, из одежды ничто не натирало, не жало и не перекручивалось… Да и ладно! Когда привыкаешь к неприятным ощущениям, перестаёшь их замечать. Единственное весомое отличие состояло в том, что, когда мы сдавали ориентирование, мы сидели.

Я попала в тренировочный лагерь на Земле сразу после окончания университета. Диплом по футурологической лингвистике, в котором рассматривались варианты развития общего языка в условиях смешанных групп и отсутствия автоматических переводчиков, не обещал мне ровным счётом ничего. Ноль в будущем – но шесть приятных лет, проведённых в университете, несколько утешали. Я планировала и дальше заниматься чистой наукой, но не могла определиться с местом продолжения учёбы. На Земле было привычнее, а на Марсе интереснее. Однако, будущее определили за меня.

Если бы я знала, что дедушка подарит мне билет на корабль Второй волны, то выбрала бы не любимую специальность, а ту, которая могла пригодиться! Но я ему этого не сказала, разумеется: поблагодарила – и приготовилась стать фермершей на биоплантациях. Он бы очень расстроился, если бы узнал, что его единственной внучке суждено вести жизнь шудр. А мне не было обидно: нянчиться с водорослями казалось не хуже, чем возиться с суффиксами. У меня был не самый высокий индекс Юдины, и в тренировочном лагере с такими не церемонились. Тем более, когда билет простой!