Расселл Джонс - Люди с того края. Вторая книга дилогии

– Да уж… Это всё Янг. У него без сестры совсем крыша поехала. Ну, эта, Патрисия, которая пропала. Причём у него теперь два полных голоса – он унаследовал её голос по договору! Я слышала, мадам Димаксян с миз Дани шептались об этом, когда стояли у меня на медосмотр. Было голосование, и его голоса перевесили. Поэтому штурмуют. Он тоже полетит. Или уже полетел.

– Это те Янги, которые придумали гиперсон? Они же на Марсе погибли, когда упала «Персефона»!

– Это их дети. Родители погибли. Детям вручили бриллиантовый статус и дали по голосу.

– Бедная семья!

– Ну, в чём-то бедная.

* * *

– Неправильно так говорить! «Лотерейные» – это получившие билет по случайному выбору. А когда в подарок – это «премиальные».

– Да нет же, Марла-сан! Это вы всё перепутали! «Премиальные» – это окультуренные… то есть культурно значительные!

– Значимые, Тэцуо.

– А, ну да. Культурно значимые, которым билет дали в награду за что-то крутое. Их ещё называют «попрошайки», но это не точно, потому что они не просили… Так только «голды» говорят, и то не все.

– Тэцуо, не отвлекайся от духовки!

– Конечно, Марла-сан, не буду! Вот, а кто получил в подарок – их называют по-разному, и перепутать нельзя. Если от неродных или дальних родственников – это «садакаты». Вот как Кейси-сан. А если от близких родственников – таких называют «любимчиками». Или адоптадо, «приёмышами», но если только билет не прямо от родителей.

– Как ты?

– Как я.

– А я, выходит, «садоката»…

– Ну да! Ой, вы не обиделись?

– Скорее я запуталась… А кто тогда «бакшиш»?

– «Бакшиш» – это когда «голд», ну, с золотым билетом, отдал что-то, что не деньги, но тоже серьёзное. И за это ему дают персональный договор и другие ништяки. Типа как Занны, которые перенастроили все свои заводы и стали выпускать оборудование и ткань, из которой мы стены лепим. Ну, чтоб были блоки для плантаций и другого. Поэтому Болдер такой борзый: даже майора не может гнать на него!

– Скажешь тоже!

– Правда, Марла-сан, я слышал, как Ораз-сан шептался с Калебом-куном. Болдер не «бриллиантовый», никто из Заннов не «бриллиантовый», зато их по два билета на каждом корабле, и у них куча акций Кита. Если бы не это, Болдера давно бы посадили под замок, как Молескина тогда! Да он бы и не был таким… А так – майора не будет ссориться с кораблями.

– Ты же мой кухонный стратег!

– Ну, правда, Марла-сан! Я вам по секрету объясняю, потому что вы классная – вы бы и моей бабушке понравились! Не надо с ним ссориться. Он пол-Итона подбил, чтобы они не работали, но ничего не докажешь, что это он. Потому что он не дурак. Он гнилой и сильный. Не нам с таким справляться!

* * *

– Спасибо всем, кто пришёл сегодня! Спасибо тем, кто говорил, спасибо тем, кто слушал. Наша группа маленькая, и мне уже несколько раз намекнули, что если бы она называлась иначе, в ней было бы больше людей. Но если бы она называлась иначе, она была бы другой – для других тем и вопросов. Например, для вопроса: «Как не бояться старости». Вижу, что моя шутка удалась! Да, эта группа для тех, кто уже не боится чувствовать себя старым. Мы не отказываемся жить дальше и учиться новому, но мы все определённо знаем, как много уже прожили и как много уже узнали. Более чем достаточно – настолько, что нам уже не страшно. За себя не страшно. А вот за других… И с этим страхом очень непросто справиться, потому мы все сюда и приходим: чтобы найти тонкую грань, пролегающую между правом молодых проживать свои судьбы и нашей обязанностью не оставаться в стороне. Иначе зачем вообще нужны опыт и мудрость? И прежде чем мы разойдёмся, я позволю себе пошлость, если вы не возражаете. Нет, это не та пошлость, которую ожидают от стариков. Это рутинная писательская пошлость! Для писателя нет ничего пошлее, чем цитировать собственную книгу. Но вы уж простите меня – я просто не могу припомнить чужих книг об этом же. Наверное, и впрямь слишком стар: помню только своё. Вот такая почти шутка… Не знаю, читали ли вы эту книгу. «Набело». Нобелевку мне дали не за неё, но она тоже хорошая. Она о том, какой может быть жизнь, если её можно переписать. Это совсем не новая тема – наоборот, когда я обдумывал этот роман, я всерьёз ожидал обвинений в плагиате. А получил обвинения в клевете. Но я оказался прав. Большой Проект, как его называли в дни моей молодости, должен был спасти человечество, расселив избранных по землеподобным планетам. Я считал тогда и убедился сейчас, что Большой Проект человечество погубил не в меньшей степени, чем спас. И не в растрате ресурсов дело. Мы все лишь подготавливаем будущее. Но так не бывает, чтобы люди, живущие «не всерьёз», научили полноценной жизни следующее поколение. Многие здесь уверены, что важное и ценное начнётся через год, через десять лет, через четверть века. И поэтому живут мимо сегодняшнего дня. Мне кажется, что мы, старшее поколение, можем научить тому, что каждый день, каждый час, каждая минута бесценны. И ничего нельзя вычёркивать или пропускать. Чтобы потом не спрашивать себя, какой был смысл в прожитой жизни?

* * *

– Лили, мы должны подумать о Молескине.

– А что о нём думать? Он вечный уборщик. Его никогда не поставят на что-нибудь серьёзное. Если майора опять закроет его в модуле, будет не лучше – так-то от него хоть какая-то польза. Пусть она решает, что с ним делать. Я не собираюсь делать за неё её работу.

– Спорим, она считает так же? И ждёт от нас, что мы…

– Знаешь, Дани, вообще-то я готова думать о нём и о проблеме других нарушителей. О Занне с его наглостью. О Ханне, которая непонятно кто и непонятно, почему она стала помощницей старшей инженеры. О Юргене и его отселении. О пьянстве, контрабанде, подпольном изготовлении наркотических веществ и правилах распределения по спальням, взятых прямиком из девятнадцатого века. И о Молескине тоже. Но сначала мы все договоримся, как выбирать общественных представителей в совет колонии и как разделять обязанности между этим советом и майорой. В конце концов, по какой системе голосовать! И когда мы разберёмся с этим, когда поделим, кто за что отвечает, всё станет просто. А пока что я пальцем не пошевелю!

– Лили, я знаю, что ты сразу невзлюбила её. Я её тоже терпеть не могу! И не я одна… Проще перечислить тех, кому она нравится!

– Я заметила, как ты её не любишь!

– Ты о том, что в первый день я с мужем строила нам всем жильё?

– А, вот как это называется…

– Называй, как хочешь. Чувства тут ни при чём. Твои упрёки справедливы. И только всеобщее голосование позволит добиться реальных изменений. Но на это нужно время, чтобы собрать всех и договориться. И придётся прекратить все работы, остановить всё. И если мы сейчас предложим это, то услышим…

– Расширить энергостанцию!