Сергей Булыга - Ведьмино отродье

- Чего?

А Рыжий отвечал:

- На ваше усмотрение.

Потом брал поданную книгу, садился в угол и читал.

...Когда он в первый раз пришел в этот подвал, старик долго смотрел на его серую попону, а после, мягко улыбнувшись, предложил "Стихи", но Рыжий сразу отказался. Потом был "Сонник", "Уши следопыта", "Двенадцать юных дев", "Записки тамады"... Рыжий брал книгу, открывал, читал заглавный лист и морщился. Тогда старик не выдержал, спросил:

- А вы хоть сами знаете, что ищете?

- Да, - твердо сказал Рыжий, - знаю. Вот я в последний раз читал "Книгу Всех Знаний" Досточтимого. И мне понравилось.

- О! - удивленно воскликнул старик. - Даже так! И дочитали до конца?

- Конечно.

Старик покачал головой, помолчал и сказал:

- Ну а в шестнадцатой главе, параграф третий, часть восьмая...

Рыжий победно усмехнулся и ответил:

- Там сказано: "Иные же убеждены, что мир непознаваем".

Старик задумался и отвернулся. В подвале было много книг - на полках, на полу и на столах... И всего трое посетителей. Один, должно быть из военных, сидел с погасшею трубкой в зубах, смотрел в подслеповатое окно и думал о чем-то своем. Стряпчий - худой, взъерошенный - листал толстенный альманах, зевал и щурился. И лишь девица в чепчике была по-настоящему увлечена: смешно склонив голову, она перерисовывала модную картинку. Старик вздохнул и, повернувшись к Рыжему, спросил:

- А вы откуда будете?

- Издалека. Проездом.

Старик кивнул и отошел к стене, долго искал, смотрел на корешки... а после подал книгу и сказал:

- Вот, полистайте. Думаю, понравится.

Понравилось. Читал до темноты. "Трактат о четырех стихиях" Рентолаунта. А уходя, оставил на столе монету и сказал:

- До завтра.

Старик кивнул в ответ и что-то проворчал... но что - нельзя было расслышать.

И с той поры, лишь только начинали надвигаться сумерки, Рыжий спешил на улицу Стекольщиков. Теперь старик встречал его как старого знакомого, усаживал за лучший стол и даже иногда вступал с ним в беседы - о новостях по городу, погоде, ценах и о прочих пустяках. А днем...

Уже пять дней прошло, как он явился в Бурк, а чуда так и не случилось. Да Рыжий и не ждал его, а просто так ходил и любопытствовал. Читал. А на шестой день, как проснулся, Рыжий вскочил... и сел, и зло зевнул. Р-ра, вспомнилось! Вчера старик сказал ему:

- Вот, я вам приготовил "Размышления", труд Гернастейна Чермного о Первосиле, духе Равновесия. Прелюбопытно...

Да! Без всякого сомнения. Вот разве что... Рыжий похлопал себя по карманам и снова зевнул. Шерсть вздыбилась; оскалился... И все-таки сдержал себя, спустился вниз, позавтракал - сказал, что вечером расплатится, - и вышел.

Шел, не смотрел по сторонам. Пришел на Биржу. Биржа - это у них такой высокий желтый дом с колоннами. Там он сперва долго слонялся по двору среди шумящей, спорящей, обтрепанной толпы, порой присаживался, слушал и прикидывал... и лишь потом встал в очередь, дошел до кабинета, назвался Ловчером, сержантом из Тримтака: уволен вчистую, согласно собственному выкупу. Чин записал его в журнал, снял отпечатки лап и прикуса, выдал жетон, отправил на раздачу - там проверяли силу и сноровку. Рыжий проверился - брал камни, поднимал, подбрасывал, прыгал на стену, лазал по веревке - и был записан грузчиком на стройку. Строителям платили хорошо, и потому он сразу согласился, спустился вниз, в распределитель, и там его зачислили в артель на мельницу при маслобойной фабрике. И там Рыжий полмесяца таскал на верхотуру кирпичи, давал две нормы, не скулил, не выпивал, не дрался, не прогуливал. И вообще, компаний не водил, ни дурных, ни полезных, а больше все молчал. Его приметили, надбавили оклад. Потом узнали, что он грамотен, - поставили десятником. Потом, зимой уже учетчиком. И он опять, как и когда-то в Дымске, считал без косточек, в уме, и помнил все раскладки. Ему давали дачи - он не брал, звали к столу - не шел. В шесть вечера вставал, одергивал лантер - и к старику. Читал. Потом стал делать выписки. Чертил колонны, портики, рассчитывал фундаменты. Старик молчал. И он молчал. Придя домой, с соседями почти что не общался. Да и о чем бы с ними говорил?! Он в кубик не играл, не пил, в цирк не ходил, в долг не давал - копил. А накопив, врезал дверной замок, поставил в комнате сервант, повесил зеркало. Выписывал газету. И как-то раз прочел, что в Дымске все спокойно; похода не было - ни в Лес, ни в Горскую Страну, - а был лишь пир по случаю Большого Примирения. Прочел... и равнодушно улыбнулся. Встал, посмотрел в окно. Пруд, дыни, карта на стене и Книга в кожаном мешке, и заговор, и Зыбь - когда все это было? И было ли? Вот князь, он так любил порассуждать о том, что состоит в родстве с самим Крактелем, который свою дочь, любимую Айли... А здесь над нами все смеются! Айли - дочь не наследная, а по любви, таких у короля... А сам король? Уже почти не выезжает. Эрн, старший принц крови, вчера сказал в Парламенте...

А впрочем, что тебе до этого? Там, в Дымске, грызлись, здесь - ничуть не лучше. И так везде. Всегда. На то и Равновесие. И Башни нет. А мельница уже построена. Теперь берут подряд на Третий Акведук, и там тебя назначат уже обером и выдадут на обера патент...

А дальше что?! И он вскочил и заходил по комнате. Час, два ходил и тяжело сопел, потом не выдержал, открыл сервант, налил себе душистых капель, выпил, успокоился. Лег...

Нет, не помогло. Так и лежал всю ночь с открытыми глазами. Там, в Дымске, - не мое, здесь, в Бурке, - не мое. А где тогда мое и что тогда мое? Ведь Башни нет! Она придумана затем...

Зачем?! Вскочил...

А было уже утро. Оделся, вышел, не позавтракав, пошел.

Шел, шел...

Подвал! Как ты попал сюда? Ведь ты не собирался! Но если так...

Спустился. Поприветствовал. Старик, конечно, был немало удивлен, но сделал вид, что будто ничего такого не случилось. Провел к столу, дал книгу, сел напротив. Рыжий взял книгу, развернул. На титуле -"О крепости конструкций". Сразу поморщился. Закрыл.

- Что, я не угадал? - спросил старик.

- Н-ну, как сказать...

- А так. Как есть.

Старик смотрел ему в глаза и улыбался. Рыжий молчал. В подвале было тихо. Пыль, солнечные блики на столах. По улице проехал экипаж. Прошел разносчик, прокричал: "Горячие! Горячие!". И снова тишина. Утром никто в подвал не заявляется, все заняты...

И вдруг старик сказал:

- Мы с вами уже скоро год как знакомы. А так до сих пор один другому не представились. А ведь давно пора! Так вот, меня зовут Сэнтей. А вас?

- Ловчер, - заученно ответил Рыжий. - Я... это... Я учетчик на строительстве.

- А раньше?

- Хм... Сержант! Двойной Тримтакский Легион. Уволен вчистую.

- Наслышан, - и Сэнтей кивнул. - А если... будем искренни! - и тут он как-то странно улыбнулся. - Да вы только попробуйте! Скажите, кем вы были раньше. Ведь я же вам не враг. И мы одни, - глаза их встретились. - Ну!.. Ну!