Cи Джойнер - Немо восставший

Джесс взял в руки большой железный ключ, держа его как боевой топор. «Ну а как же я, мне что, ждать теперь каждую секунду, что они мне перережут горло?»

«Все убийства», подбирая слова, ответил Немо, «любая казнь, будет санкционирована только с моего разрешения, таковы законы Наутилуса».

«Ха, какая приятная мысль, но она ни гроша не будет стоить, если они меня припрут к стенке в дальнем углу машинного отделения».

Немо обратил и нож, и свои слова китобоям: «Личные разборки не должны никак влиять на исполнение вами своих обязанностей, и в случае конфликта наказание, которое я вынесу, будет крайне суровым».

«Эти двое вообще понимают всю эту болтологию?»

Немо резко опустил нож, он мелькнул, разрезав карман куртки одного из китобоев, и выхватил оттуда 9-миллиметровый револьвер. Он спросил: «Matau?» [«Все верно?» (маори)]

Китобои пожали плечами, кинув в знак согласия, после чего двинулись дальше по проходу, удерживая массивный ящик над полом.

«Кэп, знаете, что такое Нукелави?»

- - - - - - - - - - - - - - - - -

* Наклави (Нукелави) – в фольклоре шотландских оркнейских островов, морское чудовище, наподобие жуткого кентавра без кожи. Подробнее см. Википедию .

- - - - - - - - - - - - - - - - -

«Конечно», ответил Немо. «Шотландский монстр, из болот».

«Без разницы, из Шотландии ли оно, или же из Египта, или с Луны, но хуже его не бывает. Оно слеплено из двух кусков, и все это сшито в оболочку открытого мяса и плоти. Так вот это и есть эти двое».

«Ну а сам-то ты?»

«Я невинный новорожденный младенец по сравнению с ними. И мне даже не нужно знать их языка, чтобы и так знать, что от них ничего хорошего ждать не приходится», сказал Джесс. «Я забью одного из них какой-нибудь дубиной или железякой так, что от него одно мокрое место останется, если придется, и попытаюсь сделать то же самое и со вторым».

* * *

Северное течение уносило спасательную шлюпку корабля Его Величества «Маринер» прочь от тонущих обломков и последних взрывов. Фулмер некоторое время глядел на то, как стала исчезать полоса пламени на горизонте, теряя цвет, а затем рухнул на корму с той самой винтовкой и флягой воды в руках.

Он затащил Рэда на среднее сиденье лодки, подоткнув ему под голову куртку как подушку. Рэд попытался было сказать «спасибо», но Фулмер остановил его, не в силах смотреть на свисающие лоскутами куски его кожи, оставленные кислотой, на то, как они трясутся и хлопают, соприкасаясь друг с другом, когда Рэд пытался что-то говорить. Фулмер молил бога о том, чтобы Рэд уснул, так как в шлюпке не было ничего – никакой медицинской аптечки, здесь немыслимо было приготовить грог или набить желтым табаком трубку; не было ничего, что помогло бы ослабить боль. Только сон.

Ядовитого морского паука, сотворившего с ним это, Фулмер сунул в грубый холстяной мешок, мокрый от крови матросов экипажа, и привязал его себе к поясу. Он спрятал его затем на носу шлюпки, бережно держа в руках Ремингтон, расположившись на корме, так, чтобы, если в мешке что-то зашевелится, дернется или начнет поливать их кислотой, он смог бы расстрелять его на куски.

Фулмер знал, что такое океан; когда-то море было местом его работы, точно так же, как и доставка почты в Пони-Экспрессе. Но ему очень не хотелось бы пропасть без вести, очень не нравилось это безвыходное положение, когда не знаешь, где находишься, и не знаешь, куда направляешься. Будь то в пустыне, когда пытаешься отыскать путь назад, вернувшись к старой фургонной дороге, которую занесло песчаной бурей, будь то на воде.

Но ничего нет хуже затеряться, дрейфуя в океане темной ночью, когда на небе ни звездочки. Вот в этом положении теперь и оказались Фулмер с Рэдом, истекающим кровью, двигавшиеся этой ночью вслепую. Потому что небо слилось с водой в единое целое, без горизонта; их окружала абсолютная пустота, и не видно было ей конца.

Крики о помощи, заставившие его вскочить с Ремингтоном в руках, оказались вовсе не криками. А каким-то свистящим хрипом, исходившим от чего-то спасительного, но рассеивавшимся и умиравшим эхом над водой на мили вокруг, отчего невозможно было определить, откуда же эти звуки исходили.

Свист стал громче, а затем утих, после чего раздался крик: «Эй, вы там, придурки?»

Фулмер крикнул: «Эй, повежливей, мы здесь! Можете к нам подплыть?»

Он услышал какой-то плеск в волнах, звук рук, подгребавших ближе. Рубящих в темноте холодную воду. К ним кто-то приближался, но кто именно – все еще не было видно. Фулмер ударил плашмя по воде веслом, склонившись над бортом лодки, стараясь сделать это как можно дальше и ближе к новым звукам гребущих всплесков и ругательств. Наконец, показалась крыша из обожженного олова и дерева, это была часть боковой каюты «Маринера», и голос, раздавшийся из нее: «Боже, чувак, ты что, собирался бросить меня тут одного плыть домой?»

Фулмер подал весло корабельному коку с «Маринера», который проплыл по краю обломков, схватился за него, и Фулмер вытащил его в спасательную шлюпку.

«Я смотрю, вы тут вдвоем постарались по-быстренькому раздобыть эту штуку для себя любимых!»

Фулмер сказал: «Мы готовились посадить в нее людей, но нас взрывом вышвырнуло с корабля. Рухнули в воду и потеряли все вещи и запасы».

Кок спросил: «У вас вода есть? Настоящая вода?»

«Только одна фляга. Кто еще выжил?»

Кок наклонился туда, где лежал Рэд, затем отвернулся, увидев его лицо, после чего взял флягу и отпил. Он сделал длинный глоток и вытер рот рукавом. «Хрен вас знает, да мне в принципе и все равно. Когда эти маленькие монстры бросились на нас, каждый был сам за себя, так ведь?»

Фулмер посмотрел на Рэда, который повернулся к ним, открыл один глаз и сказал: «Он спас меня».

Кок отшатнулся: «О Господи, я думал, ты ищешь место, куда выбросить труп! Но я знаю, вы успели прихватить с собой немножко тех красивеньких штучек, перед тем, как наступил полный звиздец».

Фулмер посмотрел на кока, взглянув затем на Ремингтон. «О чем ты?»

«Об алмазах. О шлифованных бриллиантах, они там валялись повсюду. Голубые в основном. Разбросанные повсюду, просто нужно было их подобрать, и всё».

Рэд спросил: «Откуда? Что ты имеешь в виду?»

«А, вот что вернуло его к жизни», сказал кок. «Вы были так заняты тем, что стреляли в этих заводных игрушек, которые на вас набросились, что не заметили бесценного дерьма, которое они высирали из себя? У них из брюх вываливались маленькие бриллианты. И вы не взяли ничего себе?»

Фулмер выхватил у него из рук флягу, проверив воду: «Вероятно, я был слишком занят».

«Да у тебя их тут полно, просто завались, чувак». Кок кивнул в сторону мешка, сунутого под выступающий нос шлюпки. «Что это у тебя там, рождественский ужин?»

Фулмер сказал: «Я выжил в кораблекрушении, и я уже не раз через это проходил. Слишком много вопросов, и еще больше сомнений. Этот мешок ответит сам за меня».