Cи Джойнер - Немо восставший

Сара сказала: «С тех пор, как мы вышли в море, обстановка значительно ухудшилась; время на исходе».

«Для вас или для меня? Не отвечайте».

Руки Немо теперь уже полностью были погружены в рычаги управления, находясь в перчатках и у датчиков, и как раз в этот момент Токката и Фуга закончились, и заключительные звуки органа прозвучали вечными нотами по всему Наутилусу. А затем утихли.

Немо сказал: «Мне нужно было услышать последние ноты Баха. Вы должны всегда помнить, мисс Дункан, что я знаю все, что происходит на моем корабле. Вам вновь выносится выговор, и теперь, как мне кажется, вы вновь в одном шаге от того, чтобы стать на этом корабле зайцем и быть с него изгнанной».

* * *

А в дирижабле перед Фонографом сидел Дункан, опустив голову и закрыв лицо руками, опиравшимися на колени, и слушая завуалированную угрозу Немо в отношении своей дочери. Его реакцией стал паралич. Рука Гранта лежала на плече друга, когда они услышали, как Сара сказала: «Мне нужно выполнять свои обязанности, капитан», после чего сигнал отключился.

* * *

Первым шоком для Фулмера стал тот момент, когда он открыл глаза. Они были чистыми, не залепленными солью, и он широко раскрыл их, впуская в себя все то, что они смогли увидеть. Второе потрясение он испытал оттого, что свет вокруг был холодным, затемненным, а не жгучим светом яркого солнца. Он закрыл их, а затем снова открыл, но медленно и постепенно, словно проверяя, жив ли он.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы выплюнуть молоко из горла и выдернуть изо рта трубку, после чего он приподнял голову на железной койке. В желудке и во рту он чувствовал какой-то неприятно-кислый привкус, но он хотя бы это чувствовал, и одно это уже стало для него облегчением.

Он вытер рот о простыни, пытаясь сориентироваться. Клепаные стены из листовой стали. Низкий потолок и литера N над люком, ведущим к главному проходу. Он протянул руку, к борту своей спасательной шлюпки, которой не оказалось, и убрал ее. Закрыв глаза, он собрался и сосредоточился.

Руки его потянулись затем за голову и легли ладонями на железную стену, всеми пальцами. Он ощутил холод металла, шляпки заклепок. Почувствовав что-то знакомое и осознав, что это означает. И успокоился.

Фулмер наклонился вперед, мышцы в ногах стали сопротивляться, напрягшись после бездействия. Он схватился за край кровати и приподнялся, заметив силуэт китобоя в углу, который сидел и смотрел на него.

«О Боже––»

Фулмер с трудом опустил ногу, ближе к китобою, который наклонился вперед и зажег свечу в небольшом подсвечнике у стула, осветившим сбоку его татуированное лицо и мачете на коленях. Фулмер замер.

Когда он снова заговорил, он стал подбирать слова, словно припоминая их, вытаскивая из глубин своей памяти и собрая вместе. Вначале запнувшись, затем он сказал: «Эти… татуировки… мне кажется, они мне знакомы… я видел их раньше… но на солнце. Мы были вместе, мы с вашими людьми, на каком же языке вы говорите? Это Свазиленд? Я был там – нет, это не бред, на самом деле, я точно уверен. И там мы с вашими людьми выпивали пару раз – пока не вышли в море… кажется…»

«Хватит», сказал китобой. «Я прекрасно говорю на английском, когда мне это нужно. Хотя в большинстве случаев, я вообще не говорю».

«Можешь сказать мне, где я?»

«В железной лодке».

Фулмер поднял глаза к потолку: «В подводной?»

«Да».

Фулмер тяжело опустился спиной на опору двухъярусных нар, снова оглядев жилой отсек экипажа, пытаясь разобраться со своими ощущениями и воспоминаниями. И разобравшись, он спросил: «Подводная лодка. Это Наутилус?»

Китобой кивнул.

«О Боже».

И тут он опустился на койку, словно внезапно придавленный каким-то огромным весом: «Это капитан…? – Капитан Немо меня спас…?»

«Да, капитан, он нашел тебя наверху. Ты был скорее мертв, чем жив. Вернул тебя к жизни».

Фулмер сказал: «О черт…» Он дал своему голосу замереть, а затем посмотрел на китобоя: «И ты был здесь все это время?»

«Да».

«Матрос экипажа?»

Китобой ответил: «Да, и брат мой тоже».

Фулмер посмотрел на люк, литера N над которым была сбита, свисая криво набок, в пятнах от разбитой бутылки виски.

Он повернулся к китобою: «Твой нож, можно взглянуть на него?»

Он протянул руку, чтобы китобой передал ему мачете: «Не беспокойся, я знаю, что он твой».

Китобой вложил кожаную рукоятку мачете в ладонь Фулмера. Кожа его все еще была вся в волдырях и ободранной, в некоторых местах она вообще отсутствовала, почти до самых мышц. Он поморщился, взявшись за рукоятку, но все равно сжал ее пальцами. Боль усилилась. Он приподнял мачете, с трудом, даже такой небольшой вес, но он почувствовал себя лучше, держа в руках оружие. Подняв его. И, конечно же, он мог и опустить мачете, ударив им с силой, если понадобится.

Касаясь этим мачете перемычек и переборок, Фулмер двинулся по коридору, своими изгибами, формой и внешним видом непохожему на Наутилус. Он стучал по ним этим клинком, лишь извлекая из них звук, легкий звон, словно проверяя их, двигаясь по проходам вдоль всей субмарины, от одного ее конца до другого. Он считал количество боковых проходов, перетаскивая по ним мачете, как мальчик, проводящий палкой по забору или частоколу. Он остановился у машинного отделения, заглянув внутрь.

Сара, проверявшая там манометры, подняла на него глаза: «Боже, с вами все в порядке? Когда вы очнулись?»

Фулмер двинулся дальше, держа теперь мачете сбоку, как опытный боец, и направившись к первой внутренней лестнице между палубами.

Сара пошла за ним: «Я даже не знаю, как вас зовут…»

А затем потянулась к его руке, в которой он держал мачете. Фулмер повернулся, отстраняясь от нее, но так и не поднял мачете против нее, а лишь чуть наклонил ужасный клинок, когда она встретилась взглядом с его мутными глазами.

Фулмер сказал: «Нет. Пожалуйста».

Она отступила на полшага, позволив ему пройти по лестнице и подняться на верхнюю палубу. Сара бросилась к телефону внутренней связи, пытаясь предупредить мостик, и Фулмер остановился на лестнице и сказал ей: «Прошу вас, мисс, не стоит вам в это ввязываться».

Фулмер поднялся на среднюю палубу и двинулся через библиотеку, где он открыл морской журнал профессора Аронакса и, проведя пальцами по одной из страниц, увидел свое имя, перечисленное среди других. Там он был назван тем, кто «оказал существенную помощь в захвате гигантского моллюска».

Фулмер сказал вслух: «Спасибо, профессор».

Он положил книгу на место и крепче сжал рукоятку мачете, добравшись до самого конца палубы, где она закруглялась тупиком с иллюминатором, расположенным под мостиком, рядом с каютой Немо.

Он остановился перед покрытой лаком бело-золотой дверью со следами воды и пуль и концом мачете надавил на украшенный драгоценным дельфином дверной замок.