Вячеслав Рыбаков - Наш городок (Файл №224)

Через полчаса трал вытянул со дна реки первую порцию останков. Отнюдь не куриных.

Войдя в обширное, освещенное яркими газо­светными трубками помещение, Молдер увидел ползающую по полу на коленях Скалли — и жуткий паноптикум аккуратно разложенных человеческих костей. Услышав, как Молдер во­шел, Скалли подняла голову, потом встала, с трудом разогнув затекшие ноги. Поправила вы­бившуюся на лоб прядь волос.

— Я пока смогла достоверно идентифициро­вать девять человеческих скелетов. Один из них принадлежит, несомненно, Джорджу Кернсу.

— Как ты узнала?

Скалли подошла к одному из наспех со­бранных скелетов и показала на берцовую кость.

— Видишь?

— Штифт, — сказал Молдер.

— Согласно медицинской карте Кернса, полтора года назад он сломал ногу, катаясь на лыжах. Этот штифт и следы травмы полнос­тью соответствуют тому, что записано в карте.

— А как же другие?

— Без специального оборудования мне вот так вот, наскоком, немного удается выяснить. Однако я думаю, что некоторые кости проле­жали в воде добрых несколько десятков лет.

Молдер качнул головой.

— И у всех у них есть одна странная осо­бенность...

— Кажется, я могу сказать, — прогово­рил Молдер, обводя останки взглядом. Сре­ди отвратительно обнаженных грудных кле­ток и суставчатых конечностей не было ни единого черепа. — Они все где-то потеряли свои головы.

— Да, но не только в этом дело. Более ста­рые кости более выщерблены и разъедены,

все как полагается, но и у старых, и у более поздних суставы будто отполированы. Слов­но перед тем как попасть в воду, они подвер­гались какой-то специальной обработке.

— Какой?

Скалли пожала плечами.

— Очень не люблю голословных недока­зуемых утверждений, но... — она запнулась. — Нет, погоди. Нелепо.

— Знаешь, Скалли, что я думаю... — мед­ленно проговорил Молдер.

— Откуда мне знать?

— Действительно... — он чуть усмехнул­ся. — Я думаю, что, если кости целы, то есть кости Кернса целы, значит, он не был сбро­шен в мясорубку. Верно?

— Верно...

— Тогда вопрос: как жители Дадли зара­зились от него энцефалопатией? Если они, конечно, заразились от него.

Скалли растерянно посмотрела на Молдера и механическим жестом снова поправи­ла волосы.

— Я тут заработалась... и мне это не при­шло в голову, — призналась она.

— Какой обработке подвергались остан­ки? — настойчиво повторил вопрос Мол­дер.

Дверь с шумом распахнулась, и вошел ше­риф Фэррис. Окинул разложенные скелеты взглядом и покачал головой.

— Ну и дела, — пробормотал он. — Ти­хое у нас оказалось местечко, а?

— Да уж, — сказал Молдер.

— Работы пришлось прекратить, стемне­ло, — сообщил шериф. — Но, доложу я вам, там еще и на завтрашний день хватит. Скоро прибудет транспорт с очередным уловом. Сколько здесь?

— Девять, — проговорила Скалли.

Шериф коротко присвистнул. Потом ска­зал:

— Ну и там не меньше.

— Кернс здесь, — уронила Скалли.

Шериф мрачно глянул на нее исподлобья.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Ну дела...

Наступило молчание. Потом шериф встре­пенулся:

— Пойду встречать транспорт. Все кости опять сюда?

— Конечно.

Стоило шерифу выйти из здания, к нему бросилась встрепанная, заплаканная женщи­на. Она явно дожидалась его тут. Фэррис ос­тановился. Сейчас в его лице не было ни то­лики добродушия.

— Шериф! Это правда?

— Что правда, Дорис?

— Правда, что моего мужа выловили там?

— Откуда ты знаешь?

— Весь городок уже знает...

— Дорис, послушай. Там выловили не толь­ко твоего мужа. Нашлось много каких-то кос­тей. Но нам об этом ничего не известно. А уж тебе и подавно не о чем беспокоиться. Пони­маешь? Совершенно не о чем.

— Но я так не могу!

— Какие глупости!

Дорис Кернс разрыдалась — видимо, не в первый раз за этот долгий день, который никак не мог закончиться. Похоже, он не соби­рался заканчиваться.

— Мне очень жаль, Дорис, — сказал ше­риф, — но теперь уже ничего не поделаешь. Надо держаться. Все будет хорошо, — сказал он и, заметив, что из амбулатории вышел на свежий воздух Молдер, повторил громко и значительно: — Все будет хорошо, Дорис. Не надо так убиваться. Те, кто мешает нам жить, обязательно будут наказаны. Иди домой.

Дрожащие губы Дорис Кернс раздвинулись в неуверенной, почти умоляющей улыбке. Ше­риф ободряюще улыбнулся ей в ответ. В рез­ком свете фонарей перед амбулаторией рот его раздвинулся черной, опасной щелью — и тут же щель вновь сомкнулась.

— Дорис, иди. У меня еще много дел.

Дорис повернулась и, сгорбившись, побре­ла к своей машине. А шериф, проводив сломленную несчастьями женщину холодным, оценивающим взглядом, дождался, когда машина, ощупывая дорогу ярким светом фар, тронется с места, потом повернулся и по­шел вдоль стены к приемной доктора Рэн­долфа.

Доктор был на месте. Впрочем, странно было бы, если б в такой день его не оказалось на месте. Шериф подошел к его столу и, упер­шись в столешницу крепкими кулаками, навис над щуплым доктором и несколько мгно­вений молчал. Доктор откинулся на спинку своего стула и спокойно глянул на шерифа снизу вверх.

Он первым нарушил молчание.

— Фэбээровцы вытащили из реки кос­ти, — сказал он.

— Да.

— Вы были рядом и...

— Ничего невозможно было сделать. Па­рень уперся как бык. У кого-то из них чертовская интуиция.

— Возможно, у обоих.

— Возможно.

— Клэйтон Уэлш сегодня пожаловался мне на те же симптомы, — сказал доктор Рэндолф.

Шериф облизнул губы. Глубоко, нервно вздохнул.

— Это уже четвертый...

— Да, шериф. Четвертый. Я, как мог, успо­коил его... но завтра слухи поползут по городу, и их не остановить.

— Вы хотите сказать...

— Что уж тут говорить.

— Значит, кто-то должен пойти и сооб­щить обо всем мистеру Чейко.

— Я уверен, он уже знает.

— Но почему тогда...

— Он палец о палец не ударит. Он стар, он потрясен смертью Полы. Какого черта вы при­стрелили ее, шериф?

— Если бы она попала в руки к агентам, пережитый стресс и благодарность за спасе­ние развязали бы ей язык. Мне ничего не ос­тавалось...

— А теперь мистеру Чейко плевать на все.

— Не думаю. Он возьмет себя в руки. Он должен взять себя в руки, — шериф подчеркнул голосом слово «должен» так, словно это он, шериф Фэррис, был хозяином городка и всего, что с ним связано.

Врачу это не понравилось. У него были на этот счет совершенно иные соображения. Он поднялся из-за стола и пригладил жид­кие волосы.

— Я попробую с ним поговорить.

Шериф чуть усмехнулся.

— Попробуйте.

— Меня он послушает, — сказал доктор Рэндолф почти вызывающе; но в голосе его не было уверенности.

— А если не послушает? — спросил ше­риф.