Вячеслав Рыбаков - Наш городок (Файл №224)

Молдер и Скалли переглянулись. Опе­редить-то опередили — но само по себе то обстоятельство, что архив пришлось жечь, до­казывало основательность предположений Молдера. Что здесь нельзя было показы­вать чужим глазам? Вряд ли что-то иное, кроме дат рождений, коль скоро весь отдел назывался «Регистрация рождений». Ничем не приметный арканзасский городок Дадли, расположенный в самом сердце Америки — хороший городок, населенный хорошими людьми, — мог бы, по-видимому, прославить­ся редкостным долголетием своих коренных жителей.

К этому времени Молдер и Скалли, зап­росив через Интернет архивы министерства обороны, уже знали, что по крайней мере один житель Дадли, а именно мистер Чей­ко, действительно выглядит явно моложе своих лет. К тому времени, когда коман­дир истребительного звена капитан ВВС Джосайя Чейко был сбит японцами над Новой Гвинеей, неподалеку от горы Маунт­-Гилуве — а случилось это в сорок четвер­том году, — ему было уже сорок шесть. И при том Пола Грэй, родившаяся в Дадли уже после войны, была действительно не внучкой мистера Чейко, а дочерью его. Сам же мистер Чейко шесть месяцев считался пропавшим без вести в джунглях, и вы­жил лишь благодаря тому, что прибился на время к какому-то тамошнему племени, за­терянному в лесистых горах центральной части огромного острова. Каким-то обра­зом он сумел с аборигенами договориться, хотя, как подозревали этнографы, племя это еще не покончило с каннибализмом. Дока­зать данный факт, впрочем, у них не было никакой возможности.

Совершенно непонятно было, однако, что теперь со всем этим делать. Ситуация оказлась дикой, чудовищной и абсолютно невероят­ной. И устроили ее не какие-нибудь зеленые человечки, отнюдь нет — свои человечки, совершенно свои... В некоторой растерян­ности агенты стояли посреди темного, про­горелого помещения, потому что происхо­дящее не укладывалось у них в головах. Подумать только, им, чтобы разобраться, по­надобился всего лишь один день — а длил­ся этот кошмар десятилетиями, и о происходящем наверняка знала большая часть населения Дадли, если не все его жители поголовно. Бред. Полный бред. Ни Гвинея, ни Сахара, ни Конго, ни Сибирь — Аркан­зас. Арканзас!

И тут в кармане Скалли пискнул телефон.

— Да? Агент Скалли слушает!

— Простите... — раздался в трубке дро­жащий голос перепуганной насмерть женщи­ны. — Это Дорис Кернс... Вы помните меня?

— Разумеется, миссис Кернс. Что случи­лось?

— Я у себя дома. Мне нужно поговорить с вами сейчас же.

— Конечно, миссис Кернс. Я сейчас при­еду. У вас все о'кэй?

— Да... Нет. Конечно, нет! Что за дурацкая привычка всегда отвечать на такие вопросы «да». Я боюсь, я очень боюсь, он убьет меня!

— Кто?

Молдер, не дыша, стоял рядом, наклонив голову к Скалли и боясь пропустить хоть слово из того, что говорила Дорис Кернс.

— Мистер... мистер Чейко, — с усилием произнесла Дорис.

— Хорошо, миссис Кернс. Хорошо. Оста­вайтесь дома, заприте все двери и никому не открывайте, кроме нас. Вы поняли?

— Поняла. Только приезжайте скорее.

Скалли спрятала телефон.

— Скалли, езжай к ней, — проговорил Мол­дер, — а я попробую упредить их.

— Как?

— Наведаюсь прямо к куриному богу.

Скалли опоздала.

И Молдер опоздал.

— Я хотел бы видеть мистера Чейко, — сказал он, когда горничная-афро выплыла к нему навстречу, спустившись по лестнице со второго этажа.

На лице горничной изобразилось легкое сомнение.

— Не знаю, сможет ли он принять вас в такое позднее время, — ответила она. — Если он вообще дома. Я сейчас узнаю.

— Узнайте, пожалуйста, — сказал Мол­дер. — И, если можно, побыстрее.

Горничная ничего не ответила на это — но судя по тому, как вальяжно она начала обрат­ное восхождение на второй этаж, побыстрее было нельзя.

Оставшись один в просторном, тускло осве­щенном холле, Молдер сначала не трогался с места и лишь оглядывался. Холл как холл... Потом на полке перед запертым высоким шкафом он уви­дел несколько остекленных фотографий. Горнич­ная, похоже, не скоро еще приплывет обратно, по­думал Молдер и подошел к шкафу.

Вот явный герой тихоокеанского театра во­енных действий: на фоне родного Локхид Р-38 «Лайтнинг», дальнего истребителя сопровож­дения, с пилотским шлемом в руке стоит в окружении боевых друзей широкоплечий, чер­ноусый, веселый мистер Чейко — и выглядит он ровно на свои сорок пять лет. Плюс-минус. Отличный пилот прекрасной страны, ведущей самую правильную войну. До Хиро­симы еще года полтора, не меньше.

А вот он же в каких-то травянистых лох­мотьях, с копьем в руке, в окружении ди­карей. Один из них — абсолютно наг, но лицо его закрыто жутковатой оскаленной маской. Вокруг, похоже, джунгли, на заднем плане — странной формы хижины, вроде термитников, и туго натянутые веревки, на которых сушатся какие-то плоды, не разобрать...

Плоды?!

На этой фотографии мистер Чейко, несмот­ря на убогое одеяние и некоторую худобу, выг­лядел куда моложе.

Молдер выхватил телефон. Набрал номер Скалли.

Скалли не отвечала...

Молдер бросил дикий взгляд направо, по­том налево. Пихнул телефон в карман, схва­тил со стола тяжелый подсвечник и не раз­мышляя, с размаху ударил им по замку шкафа, на внешней полке которого стояли фотогра­фии. В ночной тишине грохот раздался страшный; казалось, весь дом заходил ходуном. Раз, другой... Хлипкий замочек брызнул в сторо­ну и откатился со стуком.

— Что вы себе позволяете? — раздался сзади возмущенный голос некстати появившейся горничной, но Молдер, не оборачива­ясь, кинул подсвечник прямо на пол и распахнул шкаф.

Он тоже был полон сушеных плодов.

Человеческие головы.

Одну из них оторопевший Молдер легко опознал по фотографии. Это был бабник и склочник, не способный ничего создавать, лишь разрушающий то, что в поте лица создано дру­гими.

Джордж Кернс.

И тут горничная сзади дико завизжала. То ли потому, что увидела содержание шкафа впервые, то ли потому, что при ней это содер­жание ухитрился увидеть посторонний. Сейчас некогда было с этим разбираться.

Потому что Скалли не отвечала.

Когда Скалли пришла в себя, первое, что она услышала, был слитный, могучий треск кост­ра. Жар близкого пламени опалял лицо, и даже сквозь опущенные веки било оранжевое сияние. Скалли попыталась сказать что-то, а может, позвать на помощь; ничего не получилось. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять: рот заклеен полосой скотча. Зак­леен добротно, от носа до подбородка.

Толком пошевелиться тоже не удалось. Она была связана. Руки стянуты за спиной. Ноги и плечи привязаны к чему-то позади — шест, столб... ведьмин костыль?

Это было то самое место. Приоткрыв глаза и тут же вновь зажмурившись — ревущее пламя высотой, наверное, в три человеческих роста ослепило ее так, что казалось, едва не выжгло глаза, — Скалли почему-то сразу поняла, что это то самое место. Старое кострище. Такое старое. Где жгут мусор.