Бернард Маламуд - Милость Господа Бога

Буз любил счастливые окончания.

— Бог есть любовь, — сказал он.

Коун был в этом не очень уверен, но предпочел не возражать.

— Итак, жизнь Исаака была спасена, — продолжал он. — Баран, запутавшийся рогами в ветках куста, был предложен в качестве жертвы для всесожжения, и тем самым была подтверждена идея принесения в жертву животных вместо людей. Я рассказываю тебе о времени, когда возникла история об Аврааме и сыне его Исааке. Возможно, это было формой протеста против языческого обычая человеческих жертвоприношений. Иначе говоря, речь идет об очеловечении человеком самого себя.

— А убивать животных, по-твоему, человечно? — поинтересовался Буз.

Коун смутился, но ответить не успел: сильнейший раскат грома потряс пещеру, с потолка посыпались камни и песок. Он решил, что начинается землетрясение или еще что-то похуже, и весь скорчился, прикрыв своим телом дрожавшего от страха Буза. Бог ничего не сказал. Коун почувствовал, что обливается холодным потом и подумал, что стоит быть более осмотрительным при высказывании собственных суждений. Бог явно не был в восторге от того, что он тут наговорил.

— Что случилось? — спросил Буз, выбираясь из-под Коуна.

— Гром и молния.

— Это плохо?

— Зависит от Его настроения.

Коун поколебался, но все-таки вернулся к истории об Аврааме и Исааке.

— Так закончилось испытание, но если внимательно вчитаться в текст, то впечатление такое, что после чудесного спасения Исаака ангелом он с горы Мория все-таки не вернулся, так как в повествовании мы его больше не встречаем. Уходит со сцены. Рассказывается, что на гору они поднялись вдвоем, а спустился с горы один Авраам. Так куда же запропастился Исаак?

Буз растерянно ответил, что не имеет понятия.

Коун изложил точку зрения некоторых талмудистов, резонно полагавших, что ангел унес Исаака в райский сад, чтобы подлечить его там после раны, нанесенной ему отцом.

— А я что сказал? — воскликнул Буз. — А ты еще на меня рассердился.

Коун объяснил, что при правильном обращении с текстом выходит, что Авраам не перерезал горло своему сыну. В любом случае и независимо от действительных намерений Авраама, Бог такого не мог допустить.

Один философ — его звали Кьеркегор (в свое время я расскажу тебе о нем подробнее) — считал, что Авраам на самом деле собирался убить Исаака. Судя по всему, Фрейд — идеи которого я тоже изложу позднее — согласен с Кьеркегором.

— Все это я должен знать? — жалобно спросил Буз. Он спрыгнул с колен, сделал пробежку вдоль стен пещеры и вернулся на свое место.

Решившись стать учителем, Коун с увлечением пустился в объяснения.

— Если не все, то, по крайней мере, многое, что заслуживает внимания. Почему важно разобраться в том, убивал или не убивал Авраам своего сына? Потому, что бесконечные рассуждения и попытки доказать, что он его и вправду убил, свидетельствуют об определенных чертах человеческого характера, человеческом представлении о природе смерти, которое постоянно подталкивало людей к убийству соотечественников и чужестранцев, в одиночку и массами, при серьезных и при самых ничтожных обстоятельствах. Впрочем, не станем входить в подробности этого дела. Замечу только, что за все свои пороки и прегрешения человек понес суровое наказание и, если хочешь знать мое личное мнение… — Коун опасливо посмотрел на потолок, но ничего не случилось, — то, я считаю, что наказание было чересчур жестоким. Суть проблемы, видишь ли, в том, — он перешел на шепот, — что Бог создал человека весьма и весьма несовершенным. Возможно, центральная идея как раз в том и состояла, чтобы НЕ делать человека полноценным, миролюбивым, добрым, чтобы он не потерял потребности в самоусовершенствовании, то есть чтобы он не переставал быть человеком. В Его планы входило, чтобы человек примирился со злом. В противном случае идея просто не работала бы. Но самое ужасное состояло в том, что зло оказалось таким огромным и неуправляемым мешком змей, что человеку было с ним не справиться. Мы вели себя как животные и сделали все, чтобы наступил День Опустошения.

Буз даже подпрыгнул.

— Я животное и всегда был вегетарианцем.

Коун похвалил его за это и вернулся к вопросу о том, куда делся Исаак.

— Каким образом он спустился с горы? А если нет, то куда же он все-таки делся?

— А может, его украл кто-нибудь? Такое бывает!

— Возможно. Но, независимо от того, был ли он убит или украден, некоторые комментаторы считают, что он попал в рай. А там, они говорят, Исаак воскрес. Этот финт вне всякого сомнения свидетельствует о непреходящей страсти человека к оживлению мертвых. Если принять во внимание саму природу смерти, скажи пожалуйста, разве можно винить нас в том, что мы изобрели воскрешение из мертвых.

Продолжая развивать эту мысль, Коун сказал, что, по его мнению, воля человека к жизни — вполне резонная причина, по которой Господь долженбыл сохранить человечество. Ну, скажем, в подтверждение целесообразности своей первоначальной инвестиции.

— Иисус из Назарета воскрес, — сказал Буз.

Коун заметил, что идея этого воскрешения, возможно, восходит к идее воскрешения Исаака.

— Авторы Нового завета постоянно отсылают христиан к прошлому древних евреев.

— Христос был первым, и его проповедь обращена к шимпанзе.

Коун сказал, что неважно, кто был первым, евреи или христиане, поскольку ни те, ни другие не смогли предотвратить Опустошения.

— Этим, собственно, история и заканчивается, но некоторые талмудисты еще утверждают, что три года спустя Исаак вернулся из рая и немедленно приступил к поискам невесты. По мнению талмудистов, во время истории с жертвоприношением Исааку было тридцать семь лет, и если принять эту гипотезу всерьез, то она не может не вызвать удивления.

Буз помолчал немного, а потом спросил:

— Скажи, а когда я женюсь?

Коун разволновался и ответил, что не представляет, как это можно будет устроить, так как на острове невозможно найти невесту.

— А на тебе я не могу жениться?

Коун был искренне тронут, но сказал, что из этого ничего не получится.

— Мы и так вроде как семья. Вместе живем и делим с тобой все радости и невзгоды.

Буз расстроился, а Коун выразил надежду, что история об Аврааме и Исааке ему понравилась. Буз ответил, что история довольно примитивная.

Во время сезона дождей им подолгу приходилось сидеть в пещере и скучать от безделья. Коун продолжал рассказывать о своем отце — да будет земля ему пухом! Когда старику исполнилось семьдесят пять, он подстриг бороду, чтобы увидеть свое лицо. Буз, услышав об этом, тут же взял ножницы и попытался проделать то же самое со своей бородой, но Коун не позволил.