Бернард Маламуд - Милость Господа Бога

— Я думала, что, может быть, ты предпочел бы мальчика.

Он сказал, что сейчас община больше нуждается в девочках.

Мария Магдалина объяснила ему, что им вдвоем не так-то легко будет снабдить общину достаточным количеством самок, потому что шимпанзе рожают не чаще одного раза в четыре-пять лет.

Коун ответил, что надеется найти какой-нибудь выход из положения. Рождение ребенка прибавило ему оптимизма.

Ребенок сосал грудь и смотрел на него абсолютно человеческими глазами, а Коун думал о том, как он будет воспитывать малышку.

«Чисто технически она будет получать воспитание матери-шимпанзе, но я постоянно буду внушать ей, что ее основные духовные корни — человеческие. Все зависит от того, какие гены у нее доминируют. Через месяц-другой начну читать ей вслух».

— Давай назовем ее Джульеттой, — предложила Мария Магдалина.

— Лучше Исландой, — сказал Коун. — Это значит «Островитянка».

Но Мария Магдалина не могла правильно произнести это имя. У нее получалось «Иванда», что вызвало у Коуна неприятные ассоциации. Остановились на Ривке, официально — Ривка-Исланда.

Этой ночью Коун закончил сооружение вращающейся стены у входа в пещеру. Стенка медленно и со страшным скрипом перемещалась на катках, но ею можно было достаточно надежно забаррикадироваться в случае, если такая необходимость возникнет. Мария Магдалина не могла понять, зачем это. Ребенку нужен свежий воздух. Коун ответил, что колыбель новой цивилизации нуждается в надежной защите.

Узнав о рождении ребенка, все шимпанзе пожаловали в гости, и Коун угостил их душистым манговым соком. Все сделали вид, что не заметили новой стенки.

Мария Магдалина разрешила Хетти подержать ребенка на руках. Мельхиору разрешили только погладить девочку по головке. Эсав продемонстрировал свою любовь к детям тем, что нежно похлопал ее по попке и заботливо укрыл одеяльцем.

— Можешь на меня положиться, — сказал он Марии Магдалине. — Я буду ее покровителем.

Реакция Буза была решительно негативной. Он потребовал, чтобы клетку выставили из пещеры и не использовали в качестве колыбели.

— Зачем она тебе? — спросил Коун.

— Я сделаю в ней свою кладовую.

— Но скажи же что-нибудь своей сестричке.

Буз ответил, что у него было только два родственника: мать, которая его родила, и приемный отец — доктор Бюндер, который воспитал его в своем доме и который был самым добрым и умным из всех, кого он, Буз, когда-либо знал.

Это было обидно, но Коун сказал:

— Не думай, Буз, что я тебя теперь меньше люблю. Я по-прежнему восхищаюсь тобой и твоими дарованиями.

Буз ответил, что он будет иногда заглядывать на чашку сока с конфетой, но сказал он это очень холодно, а Коун подумал, что, пожалуй, нужно больше уделять парню внимания.

Когда они ушли, Мария Магдалина заметила, что им лучше жить вместе, по-семейному, и Коун согласился, что так будет лучше для ребенка.

— Может случиться так, что с нее начнется новая человеческая раса. Если наши потомки пожелают называть себя людьми.

— Я бы хотела, чтобы мы поженились, как об этом рассказывается в твоих книгах. Помнишь, как отец Лоренцо поженил Ромео и Джульетту.

Коун вспомнил не отца Лоренцо, а своего отца и сказал, что предпочел бы ритуал другого рода.

Бабуины, сидя на своем любимом камне, искали друг у друга. Девочку Коун назвал Сарой, а двух мальчуганов Патом и Алоизом. Так звали его соучеников в начальной школе.

Держа в зубах неочищенный банан, Сара пересекла зеленую лужайку взобралась на дуб, уселась на ветке и принялась за еду. Саул из Таршиша, который в это время работал на рисовом поле, исподтишка наблюдал за нею. Потом он стал медленно, крадучись, подбираться к дереву, на котором сидела Сара, останавливаясь всякий раз, когда она оглядывалась, и делая вид, что смотрит в другую сторону. Трудно сказать, что им управляло, любовь или голод. Возможно, и то и другое. Сара, видя, как он потихоньку взбирается по стволу, пронзительно закричала и оскалила маленькие острые зубы. Она забилась в листву на самой макушке дерева, а Саул продолжал продвигаться вперед. Она выронила остатки банана, но он не обратил на него никакого внимания. Она закричала еще громче, двое бабуинов услышали и помчались на выручку. Саул мигом соскользнул с дерева и преследуемый лаем разъяренных обезьян кинулся обратно к рисовому полю под защиту Мельхиора, Хетти и не столь предприимчивого братишки.

Мельхиор строго спросил, куда он посмел отлучиться во время работы. Саул поклялся, что ничего плохого не делал, но что бабуины ни с того ни с сего напали на него. Мельхиор возмутился и поднял крик:

— Вы там, собакоголовые идиоты! А ну, отправляйтесь, откуда пришли!

Бабуины облаяли его в ответ и вернулись на свой камень, где Сара уже сидела в общей компании и спокойно искала у своей матери. Когда она вернулась, мать больно шлепнула ее за непозволительное поведение, но обе тут же успокоились.

Коун подошел к бабуинам и, ни на что, естественно, не надеясь, задал свой стандартный вопрос: откуда они и как им удалось выжить. Обезьяны не обратили на него никакого внимания и было непонятно, они не понимают или не желают отвечать. Коун отошел. Ясно, что этих Бузу не удастся обучить языку.

Бабуина с подбитым глазом Коун назвал Максом, а другого, с раздробленной челюсть, Артуром. Самки получили коллективное имя «Три Анастасии».

Коун строго поговорил с Лукасом.

— Хетти мне сказала, что ты приставал к маленькой бабуинке Саре.

— Хетти сама не знает, о чем говорит. Это был не я, а Саул.

— Я? — воскликнул Саул. — Что он говорит? Это он сам.

— Все равно, — сказал Коун. — Я вам запрещаю приставать к девочке.

— А что такое? — возразил Саул. — Я хотел поиграть с нею в щекотки. А что, нельзя?

— Играть — пожалуйста. Но ведь ты же до смерти напугал ребенка!

— Я ее не пугал.

— Я тоже, — сказал Лукас.

— Что за охота пугать маленькую девочку? На нашем острове царит мир. К тому же мы переживаем ответственный момент перехода в следующую цивилизацию.

— Эсав сказал, что бабуины не принадлежат к нашему племени, — заметил Лукас. — Он называет их грязными инородцами. Мы оба слышали.

— Неважно, что он сказал. Бог учит нас быть добрыми по отношению к пришельцу.

— Зачем?

— Чтобы чужестранцы стали как свои.

— Тогда зачем Он Сам придумал чужестранцев?

— Чтобы посмотреть, как вы станете себя вести. Каждый ваш добрый поступок послужит вашему усовершенствованию. Это одно из условий, поставленных Господом, и вам следует научиться жить в соответствии с ним и уважать Его дела.

Где-то в северной части острова пронесся смерч.

Пришлось поговорить также с Эсавом.