Бернард Маламуд - Милость Господа Бога

— Скажи, Эстергази, почему ты это сделал? — спросил он шимпанзе, похожего на бухгалтера.

— Мне Эсав сказал, чтобы…

— А сам ты не понимаешь?

— Нет еще.

Коун отсидел шиву [16] Шива — семидневный траур по умершему близкому родственнику. .

Он решил устроить похороны по правилам.

Состоялась траурная церемония, главным содержанием которой была проповедь исключительной ценности жизни как таковой, несмотря на то, что покойница была инородкой.

— Сара была ребенком, и ей так и не суждено было узнать, что есть что-то еще, кроме детства.

Из участников убийства присутствовал только Эстергази.

Мария Магдалина пришла на похороны в белом платье, которое она снимала только при кормлении ребенка. Хетти сидела рядом, поглаживала руку Марии Магдалины, щекотала розовые пятки Исланды, отчего девочка смеялась, мешая Марии Магдалине слушать, а в особо трогательных местах начинала громко причитать.

Мельхиор, крепко стиснув губы, слушал надгробную речь. Буз думал о чем-то своем. Джордж внимательно наблюдал, сидя на соседнем дереве. Временами он всхлипывал и вообще, похоже, глубоко чувствовал происходящее. Кадиш не читался, но, к особому удовольствию Джорджа, Коун поставил пластинку с Эль молей рахамим . Это была простая молитва об усопшем. Смерть есть смерть, и что еще нужно, кроме простой песни печали и воспоминаний?

Сменив роль искателя костей на роль могильщика, Коун сложил косточки несчастной бабуинки в естественном порядке в маленькой могилке, которую он вырыл недалеко от Школьного Дерева, среди зелени и цветов. Коун послал Буза к бабуинам, чтобы пригласить их на траурную церемонию, но они не явились. Буз вернулся и сказал, что они подняли лай и угрожающе оскалили зубы, едва он приблизился к камню. Он не стал ничего им доказывать.

— Неграмотные идиоты, — заключил Буз.

На следующее утро все шимпанзе явились на лекцию. Четверо убийц сидели вместе, а Коун обратился непосредственно к Эсаву как главному виновнику преступления:

— Запомни, что неуважение к жизни другого автоматически уменьшает ценность твоей собственной. То есть, следуя Предписаниям, ты прежде всего заботишься о самосохранении.

Эсав кашлянул в кулак.

— Загубленная жизнь невосполнима. Для умершего не существует ни цветов, ни восходов солнца, ни наслаждения от еды и питья — ничего. Невозможно вообразить себе небытие. Единственный способ — увидеть смерть. Даже если Сара сейчас в раю, там нет меняющейся погоды и смены времен года. Там фруктовый сок не будет приятно щекотать вам язык, там не приласкает вас теплая рука друга.

Ребенок, от кого бы он ни родился, имеет Богоданное право на то, чтобы достичь совершеннолетия и зрелости. Жизнь — это жизнь, и она должна идти своим чередом. Тем самым она получает свободу выбора (само собой, в рамках известных ограничений), свободу планировать свое будущее. Сознание, что будущее в ваших руках — это живительный дождь, орошающий ваш мозг. Поэтому убийство Сары было актом высочайшей безнравственности.

Аплодисменты прозвучали, но весьма сдержанно. Мария Магдалина сказала «ура!». Буз, который не терпел нотаций, только шмыгнул носом.

Коун сел и посмотрел на своих слушателей. Эсав встал, распрямил грудь, затем сломал ветку и стал обмахиваться. Коун подумал, что он все больше напоминает небольшую гориллу. Услышав его зычный голос, Джордж соскользнул со своей ветки и направился прочь, к лесу. Эсав обозвал его грязной свиньей, на что Джордж, не говоря ни слова, оглушительно выстрелил, обдав Школьное Дерево и студентов теплым зловонием переваренной травы.

Эсав заявил, что каждый шимпанзе имеет полное право сейчас, как это имело место в «доброе старое время», охотиться на бабуинов. Это абсолютно естественное право. Охота — отличный стимулятор, а свежее мясо бабуина полезно, вкусно и питательно.

— Меня радостно пьянит хруст черепа, разбиваемого о ствол. Кроме того, бабуины грязные, вонючие и вороватые обезьяны, которые вечно суются не в свое дело. Они размножаются, как крысы, и если не принять необходимых мер, они здесь заполнят все и нам ничего другого не останется, кроме бегства со своего родного острова. Скажу прямо: нам всем уже до смерти надоело питаться одними фруктами и пресными лепешками на закуску.

Самцы громко захлопали в ладоши, а Эсав продолжал:

— Конечно, если бы вместо высоких идей, которыми уважаемый еврейский мудрец набивает нам головы, у нас был нормальный секс, то было бы о чем говорить, но вы же видите, что право на секс он присвоил себе одному, причем с кем? — с представительницей нашего же племени. А нам предоставил заниматься онанизмом.

Прежде чем Коун успел ответить, Буз встал и несколько раз громко хлопнул в ладоши.

Коун поднялся и вкратце заметил, что со Дня Великого Опустошения, за которым последовал Последний Прискорбный Потоп, этот остров стал особым местом, священным прибежищем для немногих оставшихся в живых.

— И он обязан остаться священным местом, даже если при этом придется согласиться с некоторым однообразием нашего пищевого рациона. Поэтому я прошу Эсава и других участников убийства Сары немедленно и в нашем присутствии пообещать, что впредь они не причинят вреда ни одному бабуинскому ребенку.

Эсав ответил, что, хотя он и не согласен, но если община так считает, то, пожалуй, он готов дать обещание.

К голосованию Коун решил не прибегать, так как не был уверен в его результатах. Хотя идея казалась довольно привлекательной. Он попросил Эсава встать, поднять правую руку и громко сказать: «Я не буду убивать. Я буду следовать во всем Семи Предписаниям».

Эсав повиновался, хотя из упрямства вместо правой поднял левую руку. Эстергази и Бромберг сделали то же самое.

Пат и Алоиз шли по лесу, чуть поотстав от своих матерей и собирая сладкие корешки. Они влезли на дерево, чтобы оглядеться и выяснить, где они находятся. Вдруг они увидели Эстергази и испуганно вскрикнули. Эстергази и сам удивился. Шерсть на его холке встала дыбом, и он жалобно закричал.

Мальчишки спрыгнули на землю и бросились наутек, но, оглянувшись, увидели, что вся компания — Бромберг, Лукас, Саул и сам Эсав — гонится за ними. Последним бежал Эстергази. Все немедленно забыли о клятве. К тому же, когда они приносили клятву, речь, кажется, шла о девчонках, а эти были мужского пола. Делая крутые зигзаги, бабуины сначала пытались уйти от погони, но крупные шимпанзе бежали быстрее, и малышам ничего не оставалось, как укрыться на верхушке высокой пальмы.

Эсав расставил своих сообщников вокруг пальмы, а сам не спеша полез наверх. Алоиз перепрыгнул на соседнее дерево. Пат — за ним. Но под деревом они увидели Бромберга. Они перепрыгнули на следующее, но под ним стоял наготове Эстергази, а Эсав уже перемахивал с дерева на дерево за ними следом.