Геннадий Гусаченко - Тигровый перевал

... А всё началось с того, что в начале сентября Гончарук приехал в Еловку. Хотел пригласить на районный слёт охотников активного своего помощника милиционера Сидоркина. В Еловку он въехал, когда из-за дальних сопок только-только выкатилось яркое солнце. Золотая приморская осень вступила в свои права.

Несмотря на ранний час у магазина столпился народ.

-- Неужто за водкой спозаранку? -- изумился егерь, зная, что в глухих таёжных поселках редко торгуют этим товаром. И в день привоза жители посёлка всегда осаждают двери сельмага. Но в пёстрой толпе он заметил детей, понуро стоящих рядом со взрослыми.

-- Неладно в Еловке, -- заключил егерь, разглядывая хмурые, горестные лица стоящих полукругом людей.

-- Что все кислые такие? -- спросил Иван у подошедших к его машине лесорубов. В ответ те молча расступились, открыв зелёную лужайку, заросшую подорожником. В траве лежал участковый инспектор Сидоркин. Из-под головы лейтенанта милиции торчал козырёк форменной фуражки. Пригреваемый ласковым солнцем, Сидоркин безмятежно смотрел немигающими глазами в безоблачное небо. Гончаруку даже почудилась презрительная улыбка участкового, любившего спьяну покуражиться в посёлке. Упадёт у чьих-нибудь ворот и горланит: "Всё хорошо, прекрасная маркиза!" Еловцы понимающе выражали сочувствие:

-- Самогон, видать, опять по хатам проверял...

-- Слабоват Сидоркин. Только до третьего дома дойдёт с проверкой и готов. А вот ранешный-то полномоченный аж до десятого доходил...

Со стороны, пожалуй, так и подумалось бы: "Нахлестался участковый сивухи с утра пораньше и развалился на солнышке, всем доволен..."

Вот сейчас Сидоркин встанет и обязательно скажет:

-- Всё хорошо, прекрасная маркиза!

Но инспектор оставался в неподвижной позе с кривой усмешкой на плотно сжатых губах. И под левым боком у него проступало бурое пятно, окрасившее в такой же зловещий цвет листья подорожника. Мошкара досаждала бледному лицу лейтенанта, и никто не отгонял её.

-- Дела-а, -- протянул Иван, потрясённо глядя на расстёгнутую кобуру лейтенанта. Эта кобура завладела сейчас вниманием егеря.

-- Не может быть... Неужто Макрушин отомстил? -- вслух пробормотал Гончарук. Стоящий рядом рабочий не расслышал всей фразы и только глухо переспросил:

-- Не может быть, говоришь? Как видишь -- может.

И остановил Ивана предупредительным жестом:

-- Ближе не подходи - следы затопчешь.

-- Да, конечно, затопчу, -- машинально согласился Гончарук, думая о своём. Он отошёл в сторону, прокручивая в памяти свои встречи с участковым.

Владимир Сидоркин охотно помогал егерю в охране охотугодий. Но была у него слабость - страсть к выпивке. По этой причине Гончарук лишь в крайних случаях прибегал к его услугам. Но отношения с ним поддерживал - тайга кругом, мало ли что... Вот и пригласительный билет на слёт привёз ему... Да кто знал, что всё так обернётся.

В том, что Сидоркина убили, егерь не сомневался. Иначе куда подевались пистолет, запасная обойма? Самоубийство тоже отпадает. Да и отчего ему стреляться? На жизнь не жаловался. Дом в соседней деревне просторный выстроил, двое крепышей сыновей в нём, жена хозяйственная, услужливая. Две машины в гараже. Скотины полон двор. Жить человек намерен был, а не умирать.

На крыльцо магазина вышла продавщица в белом халате с заплаканными глазами. Узнала Гончарука, подавленно кивнула, вновь разрыдалась.

-- Как чуяла беду, -- всхлипывая, запричитала женщина. Вчера плазменный телевизор, видеомагнитофон и холодильник продала. Несколько ящиков водки и вина... Лесозаготовители зарплату получили... И свадьба в деревне намечается. Хорошо наторговала, а выручку не сдала. А тут Сидоркин перед закрытием зашёл, пообещал доглядеть... Выпивши, правда, был... И вот горе-то какое вышло... Всю кассу выгребли... Что теперь со мной будет? -- вытирая слезы рукавом халата, завывала продавщица.

Иван так и не понял, что больше ее удручало: гибель милиционера или украденные деньги. Перед тем, как сесть в машину, ещё раз взглянул на убитого. "Эх, Сидоркин, Сидоркин... Непутёвая твоя головушка. Детишек осиротил, жену вдовой сделал... Так и есть, -- убеждённо подумал егерь, -- убили тебя недавно. Ночь сухая была. К утру растения изморозью покрылись. Везде солнце высушило траву, а под лейтенантом, с теневой стороны, ещё заметны капельки влаги.

-- Часа три, четыре прошло, не больше, -- продолжал размышлять Иван, разговаривая сам с собой. Такая привычка выработалась у него за долгие годы одиночества в тайге. Он советовался с собой, как с другим человеком. Спорил, доказывал. Такое поведение моего товарища выглядело, по меньшей мере, странным. Иван и сам как-то признался мне, что не может отучить себя разговаривать с самим собой.

-- Да и ни к чему отучиваться. Рассуждая вслух, лучше думается, -- сказал он тогда. И в это трагическое утро, егерь не изменил обычаю поспорить с мнимым собеседником.

-- Преступник за четыре часа далеко уйти не мог, так? Встречных машин в сторону города не попадалось, значит, в тайгу подался... Пока спецгруппа приедет, пройдет немало времени, а там ищи ветра в поле...

И хотя он настроился ехать в Покровку, круто повернул машину в обратную сторону.

-- А что если наведаться к бухгалтерше Дуське? Вьются возле неё всякие типы. Баба она незамужняя. Может, заглянул к ней кто этой ночью на огонёк...

У старой лесопилки егерь заглушил мотор и пешком направился к заросшим подсолнухами огородам. В конце первого из них вился дымок над избой бухгалтера лесопункта Евдокии Самохиной.

-- Весь посёлок глазеет на убитого, а этой дела нет до происшествия, -- отметил егерь. -- Очень Дуська любопытна и склочна, а не пошла судачить к магазину.

Евдокия в этот момент прошла с вёдрами, и егерь присел за изгородью, обдумывая: заговорить с ней сейчас или не стоит.

Хозяйка между тем набрала воды и скрылась в избе.

Егерь выпрямился и нахмурился:

-- Если преступник гостил у Дуськи, чего ему переться по улице? Наверняка к ней с задов скрытно зашёл. А коли Дуську навещал, она промолчит. Стало быть, и спрашивать незачем.

С этими мыслями Иван пробрался в огород Самохиной и стал присматриваться к земле, рыхлой от недавней копки картошки. И вдруг увидел следы огромных сапог...

Три года назад Иван проводил рейд по борьбе с браконьерами. В том рейде принимал участие и лейтенант милиции Сидоркин. Уже вечером, пробираясь через Горелую Падь, они обнаружили крупные следы размашистых шагов, которые вели к пасеке, оставленной в зиму без присмотра.

-- Зайдём? -- предложил Гончарук. Участковый инспектор мотнул головой в знак согласия, и они тихо подошли к двери, рывком рванули её на себя. И не напрасно. Высокого роста широкоплечий мужчина кинулся к автомату, прислонённому к стене. Всего на мгновенье опередил его Сидоркин. Стукнул пистолетом бандита по лысой голове и тот грузно осел на пол. Вдвоём они надежно скрутили преступника и отдышались.