Константин Исааков - Один
- Название:Один
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Array Литагент «Ридеро»
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Константин Исааков - Один краткое содержание
Один - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Потом он достал мобильник и предложил ей там что-то почитать. Она улыбчиво согласилась. И он бесповоротно занырнул в увлекательные глубины небольшого монитора. На какое-то время она попыталась было последовать его примеру. Но потом вдруг реснички сомкнулись – ребенок уснул. Да как безмятежно-крепко! Объявили и проехали одну станцию, другую. Она спала. Он читал. А О дин сидел напротив и улыбался: как же это хорошо, что они не боятся своих чувств, не боятся любить друг друга!
Мысленно он даже подгонял своего визави: «Чурбан ты бесчувственный! Да оторвись ты от монитора и погляди на это трогательное создание рядом с тобой! Ведь никакие тексты слов, никакие „весёлые картинки“ в твоем, с позволения сказать, гаджете не сопоставимы с этим личиком, с нарисованным на нем безлимитом доверии тебе, бестолковому. Одна ее маленькая ладошка – в твоей огромной лапе, а из второй сейчас вывалится пакетик с чипсами. Эй, оглянись! Чудо-то – рядом!»
Наверное, его мыслеобразы были слишком эмоциональными. Парень поднял взгляд – сначала на Лёшу, вполне идиотски, как говорили в детстве, «лыбящегося», потом, въехав в его «мессидж», и на девочку. И вдруг по-мальчишески расплылся такой волшебной нежностью… что сразу перестал быть брутальным и бесчувственным. Сначала аккуратно, чтобы не потревожить, вынул чипсовую упаковку из её пальцев. Потом тихонько подергал за ушко, потеребил носик… Бесполезно. Дитя спит. Тогда, поозиравшись по сторонам и смущенно подмигнув мне, «супостату»: мол, выходить пора нам – сорри за «неформат», наклонился и поцеловал её в губки.
Она очнулась сразу и ответила на его поцелуй – да так, что было понятно: э, да никто тут не дитя, и все у них давно чики-поки. Сиди на скамье напротив с полдюжины ханжей, все дружно бы возмутились «малолетнему разврату» – и даже не потому, что целуются (они сейчас на каждом шагу целуются – и молодцы!), а потому, что «мала ещё».
Но ханжи давно спали в стылых супружеских постелях, в которых много лет не ночевала любовь. И он опять подумал: как же это здорово. Значит, нежность между ними – настоящая и обоюдная. А что «мала», так ведь и Джульетте-то было всего 12, а Ромео – 14. От этого их любовь не перестала быть любовью. И даже совсем наоборот.
Они выскочили, как только поезд замер. О дин мысленно кричал им вслед: «Ничего не бойтесь и не стесняйтесь! Любите друг друга!»
13. Ласка
Мама Билки была, судя по всему, большим начальником. Каждое утро она привозила 6-летнюю дочку к его бабушке, в её детскую группу. Сейчас бы, наверное, бабушку называли бэби-ситером. На непонятно зачем сохранённом мамой фото бабушка сидит на бульварной скамейке с группой деток, прикрыв лицо ладонью: она почему-то не любила фотографироваться, и когда Лёшка нажал на спусковой крючок своей «Смены», поспешно «защитилась». Девочка рядом смотрит на неё с удивленной и застенчивой улыбкой. Это Билка.
Странное имя Билки происходило опять же, как и в случае с Фирочкой, от какого-то изысканного восточного, но так и оставшегося Лёшику неизвестным. Говорили, что с год назад умер отец их большого семейства, оставив её и троих старших братьев, по сути, сиротами: мать, похоже, была занята работой с утра до вечера, и порой привозил Билку к Лёшиной бабушке её личный шофёр. Он же, чаще всего, забирал девочку вечером, когда Билкины братья (а младшему из них, было, как и Лёшику, 12) возвращались с уроков или с тренировок. Они её и укладывали на ночь. Ребёнком Билка была тщедушным и болезненным. Улыбалась всегда тревожно-обиженно, будто заранее опасаясь, что её сейчас ущипнут, толкнут, дадут подзатыльник. Может, потому Лёша к ней и привязался – как маленькому беззащитному зверьку, зашуганному чьей-то грубостью. Он приходил к бабушке после школы, ел-пил, делал уроки. Не спал, конечно, днём – большой уж. С «нагрузкой» у тогдашних «бэби-ситеров» бывало по-разному: то по два-три подопечных, то по одному. Билка тогда была единственной бабушкиной подопечной.
Днём, когда она спала или просто лежала в постели, он обычно сидел в старом, с потёртой обивкой кресле, держа на коленях очередного Жюль Верна. Но только при Билке почитать редко когда получалось. Она обычно не могла уснуть – просто лежала, так грустно уставившись в потолок, что сердце маленького О дина, поглядывавшего на неё искоса, кровью обливалось. А порой – с этим же, «перевёрнутым» взглядом – просила: «Лёш, посиди со мной, а…». Бабушка чаще всего в это время крутилась по хозяйству на кухне. И он пересаживался на краешек дивана.
По-русски Билка говорила с сильным акцентом, и это её «посыди са мной» его как-то особенно трогало. Вот и сейчас он отложил в сторонку капитана Немо.
– Погладь, может быть, мою голову, – неуверенно сказала Билка. – А то меня никто не любит.
Он был явно не готов к такому повороту. Попробовал возразить:
– А мама, а братья?
– Мама всегда не дома, а браться злые – они мне больно делают, – … и поёжилась, будто и впрямь от боли.
Он неуверенно протянул руку к её чёлке, погладил лобик.
– А ещё можно погладить? – попросила она как-то очень жалко.
Весь этот час он тихонько гладил её волосы, плечи, руки в розовых диатезных разъединах. В те времена диатез был почти у всех детей – наверное, от недостатка витаминов. А она, привычно сдерживая слёзы, говорила, какие её братья недобрые, как они все время кладут её на диван и больно бьют по попе, «наказывают – как будто я что-то плохо сделала, а я же ничего не делала, да…». А потом, будто решившись на что-то, с нажимом добавила:
– Они мне в разных местах делают больно.
Билкины проблемы с русским языком придавали её словам какую-то особую, щемящую странность, которую 12-летнему мальчику, пусть даже очень «книжному», скорее всего, оценить было невозможно, но… это было так трогательно… Теперь он, взрослый, увенчанный многодесятилетним читательским опытом, мог бы, наверное, разглядеть в ней удивительную, почти жертвенную доверчивость и ещё много чего, тогда же… тогда Лёше было просто очень жалко девочку.
Хотя нет, к этому примешивалась ещё и с трудом осознаваемая нежность, которая, по сути, была радостью отзыва: ты гладишь – тебе в ответ улыбаются.
Билка вскоре привыкла к этим его выпрошенным и вполне невинным ласкам и действительно каждый раз благодарно улыбалась. Ему же именно эта благодарная её улыбка доставляла самое большое, до конца ещё не осознаваемое, но невыразимое удовольствие. Он прикасался к её коже бережно, будто боясь нарушить тонкий покров.
– Ты хорошо делаешь, ты добрый, ты не как братья, – повторяла она. И подставляла то щёчку, то ушко, то спинку.
При этом ему ни разу не пришло в голову поцеловать её – поцелуи явно не входили в «условия игры». Но сама игра заходила всё дальше. Он уже гладил её животик, и это ей очень нравилось, а в какой-то момент, поддавшись невнятному, но неудержимому влечению или… просто любопытству, он приспустил её трусики. На тоненьких девчоночьи бёдрах эти трусики выглядели какой-то неуместной тряпочкой. А Билка, ничуть не смутившись, несколько секунд продолжала всё так же тихо улыбаться. Потом задала как бы сразу два вопроса:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: