Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 08

Охота закончена, личинка надёжно устроена.

Это главная аллея на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. Здесь вы видите: слева - павильон «Механизация и хозяйства», в центре - «Украинская ССР» и справа - павильон «Московская область».

А это один из прудов на территории выставки. На заднем плане видны: манеж и павильон «Механизация и электрификация сельского хозяйства».

Фото В. Еллинской.

Юрий Бессонов

Рисунки Ф. Лемкуля и Н. Петрова.

Берег был недалеко, не дальше каких-нибудь тридцати метров, но никто не рискнул бы добраться до него без посторонней помощи. Шторм бушевал уже давно, и громадные, выше бортов валы громоздились вокруг рыбачьего сейнера, намертво насаженного штормом на острый зубец подводной скалы.

На сейнере было девять человек команды да четыре пассажира. Все тринадцать обессилели в борьбе со штормом ещё до того, как огромный грязно-бурый вал швырнул сейнер на подводную скалу, и теперь укрывались от ветра и захлёстывающих палубу волн - кто в разбитой рубке, кто за рыбным чаном, кто за капитанским мостиком.

Сейнер сидел на скале, накренившись левым бортом. Он был затоплен, и только палуба держалась ещё над водой, но и палубу то и дело окатывали волны.

Неотвратимые и грозные, они приходили через равные промежутки времени. Сперва волны со всё нарастающей силой били в правый борт, потом в снежной мгле серой громадой поднимался огромный вал, одно мгновение пенистым гребнем нависал над сейнером, и сразу тяжёлые глыбы воды обрушивались на палубу. Мутный, шипящий поток омывал её, силясь всё снести в море, и сейнер кряхтел под ударами волн. Потом наступало коротко? затишье, и люди со страхом ждали приближения нового вала.

У левого борта, ближе к носу сейнера, держась за скрученный причальный канат, лежал капитан, худощавый человек с жёстким, сухим лицом. Пользуясь минутным затишьем, к нему подполз его помощник, Матвей Матвеевич Пахомов.

Вал только что ушёл, и с палубы скатывались последние струи воды. У борта лопались пузыри мутной пены, и снег, тая, прилипал к мокрым доскам.

- Ну как? - спросил капитан, не поворачивая головы.

- Пока никого не смыло и все живы, - сказал Пахомов.

- А Харитонов? Он как будто слабее всех…

- Теперь все одинаковы… Я боюсь… - сказал Пахомов и осёкся.

- Чего ты боишься?

- Долго не продержатся… - сказал Пахомов.

- Должны продержаться.

- Совсем ослабли… - Шквал заглушил слова Пахомова. Сейнер вздрогнул и закряхтел.

В ту же секунду над правым бортом снова поднялась могучая волна, и вода хлынула на палубу.

Пахомов сжал мокрый канат и приник головой к доскам…

Потом опять стекала вода с палубы и лопались серые пузыри пены.

Пахомов выжал насквозь промокшую шапку и отёр ею лицо. На губах остался неприятный привкус стылой солёной воды.

Капитан, приподнявшись на руках, глядел, на море. Лицо его было мокрым, и из-под круглой меховой шапки стекали по щекам тонкие струйки воды.

- Я всем сказал, что скоро придёт помощь, нужно держаться из последних сил, - проговорил Пахомов.

- Да, - сказал капитан, - это хорошо… Только бы не сорвало сейнер со скалы.

Пахомов понял, что скала, которая ещё недавно была для капитана самой страшной угрозой, теперь превратилась в последнюю надежду.

- Надо продержаться, пока нас не разыщут, - сказал капитан. Голос его осип, и застывшие губы еле двигались.

- Если приняли на земле наш сигнал… - сказал Пахомов. Он ближе подвинулся к капитану и понизил голос, хотя за шумом ветра и плеском волн никто, кроме капитана, его услышать не мог. - Рация испортилась в момент передачи… Как раз в ту минуту нас тряхнуло…

- Если на земле и не приняли наш сигнал, всё равно нужно держаться и ждать, - сказал капитан.

Пахомов ещё больше понизил голос:

- Ждать? Чего?

- Конца шторма.

- Но прошло уже четыре часа, - сказал Пахомов. - Что будет с людьми?

- Нужно держаться, - сказал капитан. - Другого выхода нет.

- Держаться… - Пахомов почувствовал, что и его губы становятся непослушными. Он не узнавал собственного голоса. - Держаться… Но хватит ли сил? Все совсем закоченели, а ветер крепчает…

Капитан ничего не ответил. Пахомов прислушался к нарастающим ударам волн. Опять приближался вал.

- Только бы не сорвало с камней!… - повторил капитан.

Пахомов посмотрел на берег. Там сквозь частую сеть снега смутно темнели серые глыбы камней. Пена разбивающихся о них волн казалась тоже взвихренным снегом.

- А если попробовать.-… - осторожно сказал Пахомов.

Капитан повернул к нему синеватое, бескровное лицо. Веки его были опущены, и Пахомов не увидел глаз.

- Что попробовать?

- Попробовать добраться до берега…

- Вплавь?

- Как придётся… Здесь, наверное, не глубже полутора метров.

- Пустое!… - сказал капитан. - Нет ни одного шанса… Рисковать, когда нет ни одного шанса на удачу, - малодушие…

- Но если там не приняли сигнала?

- Надо держаться и ждать, - сказал капитан. - Другого выхода нет. Ты пойми: другого выхода нет…

Опять из белой мглы поднялась тёмная тень, и сизый гребень нового вала навис над сейнером. Они замолчали, плотнее прижавшись к скользким доскам.

Когда лейтенант Алтухов и секретарь комсомольской организации рядовой Шацев вышли с заставы, было уже около полудня.

Пурга не стихала, и море злилось всё сильнее. Можно было предположить, что к ночи разыграется настоящая буря.

Нарты бежали вдоль берега целиной по насту, в стороне от острых льдин, вставших дыбом вперемежку с прибрежными камнями - обломками скал.

Дороги не было. Справа бурлило море, слева поднимались крутые горы, то каменистые, то поросшие кедровым стланцем, сейчас белым от снега.

Ветер дул с моря, и собаки жались ближе к горам. Они с неохотой тащили тяжёлые нарты и, пугаясь разбушевавшегося моря, повизгивали, щетиня шерсть.

Отъехав от заставы едва ли больше трёхсот метров, Алтухов остановил нарты. Собаки тотчас же легли, уткнув морды в передние вытянутые лапы. Только бурый матёрый пёс - вожак, - насторожив торчком уши, беспокойно смотрел в море и, морща нос, показывал клыки.

Алтухов обернулся в сторону заставы. Казармы уже не было видно: всё застилал мелькающий снег.