Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 10

- Ребята просили: если ты сможешь, то приходи завтра к нам. У нас завтра в семь часов вечер в клубе. Там много наших встретишь. Они будут рады.

- Цукер… - спросил я, - вот ты всё мне говоришь: ребята послали, ребята просят, - какие это ребята? Ну, например, кто?

- Как кто! Васька Бражнин, Васька Суханов. Гришка… Фёдор, Пашка Коротыгин - ну, вообще все наши одноклассники, комсомольцы…

- Как? - И я повернулся так быстро, что нога моя соскочила с подушки и больно и сладко заныла. - Как ты сказал? Комсомольцы? Разве Гришка - комсомолец?… Разве ты, Яшка, комсомолец?…

- А ей богу же, Борька, комсомолец! - обиженно и искренно вскричал Яшка, впервые называя меня по имени и так же попрежнему, по-мальчишески оттопыривая губы, за что его и прозвали в школе Яшка-теляшка. - Уж скоро полгода, как комсомолец… Да хочешь, я тебе билет покажу?

- Ой-ой-ой-ой! - захохотал я, вырывая и отбрасывая его фуражку, которую он бестолку крутил в руках. - Ой, и чудак же ты, Яшка! Что же ты мне просто не сказал? А то сидит, как китайский посол, и тянет что-то… меня послали… тебя просили… Сел бы, да и говорил просто!…

- А чёрт тебя знал, Борька, как с тобой разговаривать! - откровенно сознался Яшка. - Твоё, можно сказать, такое положение, да с франта, да ещё раненый! Мне ребята говорят: «Гориков приехал, сходи ты, Яшка». Я спрашиваю: «Почему я? Пускай Гришка идёт или Васька». Васька говорит: «Я схожу. А только Яшке лучше, он и раньше у него бывал». Ну, я и пошёл…

Всё прошло. Исчез холодок. Разговор стал простым и тёплым - таким, какой может быть только между двумя давно не видавшимися после ненужной и случайной ссоры товарищами.

Я мало рассказывал, больше спрашивал. Потом мы начали вспоминать:

- А помнишь?

- А помнишь?

Он рассказывал мне о моих школьных товарищах и врагах, о том, кто из них остался, кто уехал, кто вступил в комсомол. И я с огромным вниманием и радостью слушал о том, что Кольку приняли было, да вскоре исключили. А что Васька оказался хорошим парнем. А что другой Васька тоже в комсомоле… И что Петька подал заявление… И только один раз я нахмурился. Это когда я узнал, что Федька Башмаков тоже в комсомоле - и, мало того, один из первых вступил в комсомол.

Это больно задело меня. До сих пор ещё во мне жила глухая, крепкая вражда к Фёдору.

И хотя я не сказал ничего об этом Яшке, но он и сам почувствовал это и перевёл разговор на другое.

Яшка долго ещё просидел у меня, и когда он уходил, то у обоих у нас горели щёки, глаза блестели молодым, светлым задором.

Мы условились встретиться завтра на вечере в клубе укома…

А. Гайдар

(Из незаконченной повести «Бумбараш».

Действие повести происходит в 1918 году, во время гражданской войны.)

На перекрёстке, там, где дорога расходилась, влево - на Семикрутово, прямо - на Россошанск, вправо - к станции, не доходя с версту до деревни Катремушек, стояла на холме прямая, как мачта, спалённая молнией берёза.

Берёза была гладкая, почти без сучьев, и было совсем непонятно, как и зачем у самой обломанной вершины её кто-то сидел.

- Эк куда тебя занесло! - останавливаясь возле дерева и задирая голову, подивился Бумбараш. - Глядите, какой ворон-птица!…

То ли ветер качнул в это время надломленную вершину, то ли «ворон-птица» не так повернулся, только он по-человечески вскрикнул, и неподалёку от Бумбараша упал на траву железный молоток.

«Плохо твоё дело! - подумал Бумбараш. - Эк тебя занесло! Теперь возьми-ка, спускайся…»

- Дядька, здравствуй! - раздался сверху пронзительный голос. - Дядька, подай мне молоток!

- Дура! - рассмеялся Бумбараш. - Что я тебе, обезьяна?

- Я верёвочку спущу, а ты привяжи…

- Если верёвочку, тогда дело другое, - согласился Бумбараш и, скинув сумку, стал дожидаться.

Прошло несколько минут, прежде чем бечёвка с сучком на конце опустилась и остановилась сажени за две до протянутой руки.

- Не хватает! - крикнул Бумбараш. - Спускай ниже.

- Сейчас, погоди. Надвяжу пояс.

Сучок опустился ещё немного, но и этого было мало.

- Не хватает! - опять закричал Бумбараш. - Спускай ниже, а то уйду…

- Сейчас! - донёсся встревоженный голос.

Видно было, как мальчуган, осторожно перехватываясь за корешки сучьев, снял рубашку и надвязал пояс к рукаву.

- Всё равно не хватает. Давай, что ещё есть!

- Что же мне - и штаны скидывать, что ли? - послышался сердитый ответ. - Да ты давай, сам подлезь маленько.

- Ещё не было нужды!

Однако и на самом деле обидно было не достать конец верёвочки, до которой оставалось не больше чем два аршина.

Бумбараш скинул шинель и, вспомнив солдатскую гимнастику, полез вверх.

Сунув молоток в петлю, обдирая гимнастёрку и руки, он соскочил на землю.

- Дядька, спасибо! - поблагодарили его сверху. - Куда уходишь? До свиданья!…

Но Бумбараш не уходил ещё никуда. Просто, опасаясь, как бы сорвавшийся молоток не брякнулся ему на голову, он отошёл к опушке и сел на пенёк, собираясь посмотреть, чем же теперь всё это дело кончится.

Видно было, как мальчишка прижимает телом вдоль ствола какой-то тёмный жгут и как, раскачиваясь на ветру, он ловко орудует молотком. Вот он забил последний гвоздь, торжествующе вскрикнув, опустил жгут, и большое полотнище красного флага с треском взметнулось по ветру.

Зачем на перекрестке лесных дорог должен был торчать флаг - этого Бумбараш не понял никак. Так же, как не поняла, по видимому, проезжавшая на возу баба, которая, всплеснув руками, поспешно ударила вожжой по коняшке, очевидно, рассудив, что раз тут затевается что-то непонятное, то лучше убраться от греха подальше.

Не дожидаясь, пока мальчишка слезет, Бумбараш тоже двинулся дальше и скоро очутился в деревне Катремушках, которая, как он увидел, была занята отрядом красноармейцев.

Красным Бумбараш ничего плохого не еде - лал, и потому он смело зашёл в дом, где жила знакомая старуха.

Но старуха эта, оказывается, давно помер - ла, и дома была только рябая баба - жена, её сына, которая занималась сейчас стиркой. Бумбараша она не знала.

Он спросил у ней, можно ли остановиться и отдохнуть.

- Чай, хлеб, баба, твой, - сказал Бумбараш, - сахар мой, а пить будем вместе.

Услыхав про сахар, баба вытерла о фартук мыльные руки и в нерешительности остановилась.