Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 03

Об этом походе, о своих приключениях, путевых встречах, наблюдениях ребята рассказывают в записях, которые мы здесь помещаем.

В полдень 18 июля наш небольшой отряд нюканских пионеров высадился на пустынном берегу у мыса Малая горка. Моторный катер «Девятка», доставивший нас сюда, ушёл в море.

- Давайте, ребята, развернём карту, - сказал нам Николай Павлович. Мы мигом окружили его и посмотрели на указанную нам на карте маленькую точку.

- Вот село Таватумское. Отсюда наш отряд пойдёт через Чайкан к Наяханскому лиману и далее на Гижигу. Маршрут, ребята, сложный: придётся идти по таёжным тропам, через горные хребты, быстрые ручьи и студёные реки. Залив Шелехова окружён высокими, обрывистыми берегами. Вот за этим горным хребтом бежит река Таватума. Туда мы сейчас и пойдём.

Николай Павлович свернул полевую карту. Мы молча смотрели на холодные волны Охотского моря. Потом наш учитель сказал:

- Когда-то мимо этих берегов проходило маленькое парусное судно - галиот Григория Шелехова, - отправляясь в плавание к далёким берегам. Но об этом пусть расскажет Коля Сивцев.

Волны плескались о берег, и казалось, мы видим в тумане старинный корабль с белеющими крыльями парусов.

Мы сидели на гладко отполированной ветрами и морским прибоем каменной плите. Был час отлива, и вода отступила далеко от берега.

Коля Сивцев раскрыл толстую тетрадь и начал рассказ о Шелехове:

- Представим себе, что пришли мы сюда полтора века назад. Светит солнце, несметной стаей летают над волнами чайки, высматривая добычу. Над прибрежной галькой тихо бежит ветерок, в тальниковой роще щебечут кедровки с алыми перышками на груди…

Может быть, именно так и было всё в тот день, когда на палубе маленького корабля, идущего к берегам Америки, стоял человек и в подзорную трубу рассматривал эти пустынные морские просторы. Он был не похож на таких путешественников, как Васко да Гама, Пизарро Кортец, которые заливали кровью туземцев открытые земли.

Он думал не о грабежах и разорении кочевавших по тайге охотников, а об освоении далёких земель, о русской культуре и дружбе, которые понесёт он в глухие стойбища диких племён.

Коля рассказывал о Шелехове так интересно, как будто жил в одно время с ним и всё видел своими глазами.

Это оттого, что Коля постарался как можно больше узнать о Шелехове. Он прочитал о нём все книги, какие только смог найти. У одного географа, путешествовавшего по нашему побережью, Коля достал редкую, старинную книгу о смелом мореходце.

Колин старший брат, боцман пароходика, обслуживающего рыбные промыслы, летом взял Колю с собой в рейс. Вот тогда ему удалось побывать на Ураке, своими глазами увидеть то место, где Шелехов строил свои галиоты, откуда он отплыл в первое путешествие.

Теперь мы слушали рассказ о тяжёлых бедствиях этих кораблей в Восточном океане, о голодной зимовке на острове Беринга, о плавании вдоль Алеутской гряды. На путь, который современный пароход совершил бы в несколько дней, галиотам Шелехова понадобился год.

Кончался отлив. Волны снова подступали к каменной плите, когда Коля Сивцев закончил свой рассказ.

Мы двинулись в путь, думая о бесстрашном мореходе, о человеке, который, борясь с голодом и болезнями, покорил океан, достиг Аляски и основал на американском острове Кадьяке русский посёлок и в нём школу для туземцев.

Перебравшись через сопку, наш отряд увидел Таватумскую долину.

Серёжа Иткан.

Село Таватумское раскинулось за невысокой сопкой. Всего три километра отделяют его от моря, а какая резкая разница в климате! Здесь гораздо, теплей, чем в других местах залива, много зелени и деревьев. Рядом с тополями стоят берёзы, у подножья сопок кедровый стланник, высокие травы, густые заросли папоротника. Всё это потому, что в Таватумекой долине бьёт тёплый ключ. На берегах его побывали и мы. Это сероводородный целебный источник. Его водой можно лечить болезни суставов, мышц, нервную систему, раны.

Под вечер наш отряд расположился на отдых. Мы раскинули палатки на стрелке небольшого островка. Вечером мы пригласили из ближнего колхоза охотника дедушку Гулахана.

Звонко потрескивал сухой валежник в костре. Мы сидели вокруг него и слушали рассказы старого Гулахана об играх молодых песцов, впервые вылезших на свет из тёмной норы, о хищных росомахах, о неуловимых, хитрых соболях. Мы узнали от него, как зажиточно стали жить эвены, вступив в колхоз. Люди, не знавшие до революции, что такое хлеб, теперь едят белые булки; пьют настоящий чан с сахаром, молоко. На землях Таватумской долины растут помидоры и дыни. Электрические огни освещают жилища эвенов. Когда-то неграмотные и тёмные люди научились управлять машинами, поднимающими невода с богатым уловом.

- А бывало, американские купцы, приходившие сюда грабить охотников, говорили: «На твоём берегу, Гулахан, морская капуста - и та не родится! Не обойтись тебе без фирмы «Гудзэн-Бай». Поглядели бы они сейчас, как живут люди в тайге. Жизнь в тайге молодой стала, только вот у меня имя по прежнему старое, сменить бы его надо.

- Почему? - спросили мы.

- Жили мы плохо. У отца в юрте, кроме обгорелой головешки да облезлой оленьей шкуры, ничего не было. А в тайге был обычай: на какую вещь новорожденный глянет, именем той вещи его и называют. Я, открыв глаза, в первый раз глянул на обгорелую головешку, - по-нашему, гулахан. Вот и дали мне имя Гулахан.

Мы согласились с дедушкой, что ему следует переменить имя, и тут же стали придумывать разные красивые имена.

Петя Трифонов

Я расскажу обо всём по порядку.