Журнал «Пионер» - Пионер, 1939 № 11

4. Москва

В солнечное утро 26 марта 1475 года он увидел ее внезапно всю с высоты Воробьевых гор.

Перед ним, очерченное лесом, лежало огромное пространство, застроенное деревянными зданиями. То был не город: тут не было городских стен и ворот. То была и не деревня: она была слишком велика, больше Флоренции и Милана и любого итальянского города, кроме Рима. Это был не город и не деревня, а огромный лес среди леса; лес, где деревья не стояли, а лежали, сложенные друг на друга. Светлые, некрашеные, неодетые бревна, положенные друг на друга, складывались в дома. Дома были высоки, разнообразны и разбросаны без всякого порядка, как деревья в московских лесах. В этом лесном становище не было ни улиц, ни площадей. Вместо улиц были случайные пустоты между домами. Вместо площадей - рощи, поля, пастбища, окружавшие отдельные деревни, из которых сложилась Москва.

Резкий, пьянящий запах смолы, разогретой первым весенним солнцем, подымался над Москвой.

Дороги со всех сторон, как просеки, лучами сходились к центру города, где на холме, между двумя реками, возвышалась крепость Москвы.

Москвичи называли ее «Кремником», «Кремлем» и просто «городом». Она росла и крепла вместе со всем русским государством.

Великий князь Иван Калита, первый собиратель русских земель вокруг Москвы, на месте древнего укрепления построил неприступную крепость из колоссальных дубовых бревен. Его сын Дмитрий Иванович Донской на месте дубовой крепости заложил каменный Кремль, славившийся своей красотой и прочностью.

Но ко времени приезда Аристотеля кремлевские укрепления пришли в упадок.

Перед стенами Кремля простирался большой пустырь. На стаявшем снегу чернели остатки сгоревших зданий. Москвичи так и называли это место «Пожаром». [ 1Площадь «Пожар» была в XVII веке переименована в «Красную площадь».] Кое-где торчали сараи, амбары, деревянные церквушки, полусгнившие могильные кресты. Часть пустыря была занята грубо сколоченными ларьками. Перед ними толпился народ. Через ров, отделявший стены Кремля от площади, был перекинут мост. Из глубины рва шел нестерпимый запах от сваленных здесь нечистот.

Стены крепости были ветхи, сплошь заплатаны лесом и подперты бревнами. В некоторых местах через развороченные бревна выступали искрошенные глыбы первоначальной каменной кладки. Всюду виднелись следы пожаров.

Все пространство внутри стен Кремля было тесно застроено домами, амбарами, сараями, часовнями. В некоторых местах крыши домов соприкасались друг с другом.

А в самой середине крепости, на площади, заваленной мусором, торчали развалины какого-то большого каменного здания.

Аристотель искал глазами великокняжеский дворец. Ему указали на группу изб, самая большая и нарядная из которых выходила каменным крыльцом на площадь. Но и она мало отличалась от домов других москвичей. Все постройки этого «дворца» были ветхи и запущены. С крылец, столбиков и вышек слезла позолота.

Удивительно было видеть эту большую крепость, этот ветхий дворец в городе, прославленном своими военными победами и неограниченной властью повелителя. На родине Аристотеля самый маленький город строил себе каменную крепость, самый ничтожный князь и даже крупный помещик прятались в каменном неприступном замке.

Спутники Аристотеля вели его извилистыми переходами между домами, церквами и складами. Наконец, открылись ворота бревенчатого, высокого дома - будущего жилища строителя.

Иностранцев провели в пустую комнату с низким потолком и оставили одних.

5. Рухнувший собор

НА следующий же день после приема у великого кшязя Аристотель отправился к месту своей новой постройки. Его привели к рухнувшим стенам большого каменного здания, которое он уже видел, подходя к Кремлю.

Здесь его ждали смущенные московские мастера. Отдельно стояли, весело ухмыляясь, псковские строители.

Аристотелю рассказали историю постройки.

Иван III решил заново выстроить ветхий собор, созданный Дмитрием Донским. Он поручил это дело московским мастерам Мышкину и Кривцову, приказав им во всем следовать примеру городского собора во Владимире. Строители поехали во Владимир и, вернувшись, заявили, что выстроят храм еще обширнее и выше владимирского.

Они довели уже постройку до сводов. А 25 марта 1474 года здание рухнуло с великим грохотом.

Поедали за псковскими, самыми знаменитыми на Руси, строителями. Псковские мастера осмотрели развалины, похвалили гладкость каменной кладки, но известь разбранили: из-за плохо замешенной извести и рухнуло здание. Строить на московских развалинах псковичи отказались. Тогда великая княгиня, а она была племянницей последнего греческого императора и воспитывалась у римского папы, посоветовала призвать Аристотеля, с которым познакомилась еще в Риме.

Аристотель подробно осмотрел развалины и подтвердил приговор псковичей: все дело было в неумело приготовленной извести. Строить далее, по плану Мышкина и Кривцова, он наотрез отказался и немедленно велел рушить оставшиеся стены. Затем Аристотель построил под Москвой кирпичный завод. Здесь он учил москвичей обжигать кирпичи.

Известь стали приготовлять по итальянскому способу, она оказалась замечательной: «Как засохнет, - говорит летописец, - ее на следующее утро и ножами не расколупить».

В начале июня вокруг рухнувшей постройки Мышкина и Кривцова стали копать рвы и вбивать в них сваи для фундамента нового здания.

6. В поисках архитектуры

ЕСЛИ бы Аристотель был только замечательным техником и честолюбивым человеком, он мог бы быстро и без особого труда довести до конца так блестяще начатое дело.

Он мог бы выстроить новый храм по образцу одной из древних русских церквей, как того хотел великий князь. Он мог бы поразить москвичей зданием наподобие итальянских церквей.

Это было очень соблазнительно.

Но Аристотель был большим художником. Поэтому он не сделал ни того, ни другого.

Он знал, что произведения архитектуры нельзя перемещать готовыми из одной страны в другую, что нельзя в точности повторять древние, даже самые прекрасные постройки.

Он знал, что всякое значительное произведение архитектуры вырастает из жизни, быта, обычаев, истории того места, где оно создается, того народа, который его строит.

Желание заказчика - великого князя - было ему ясно: иметь здание просторное и каменное.