Журнал «Пионер» - Пионер, 1939 № 11

Сначала она ни на кого не глядела и, казалось, вся погрузилась в свои хлопоты. Но потом надвинула шаль на лицо и украдкой взглянула на незнакомца. Не раз ловил бледнолицый гость робкий взгляд Саджо, и каждый раз, как это случалось, девочка краснела и опускала голову. В конце концов обед был все-таки готов. Тогда все сели на землю, по индейскому обычаю, и стали обедать.

И пока они обедали, гость рассказал детям о себе. Он был писателем и подолгу жил среди индейцев племени Кри, Сото, Ожибвеев, изучая их обычаи и язык. Ему нравился индейский народ; многие их обычаи он считал прекрасными. Он писал книжку об индейцах и надеялся что когда белые люди больше о них узнают, то будут лучше относиться к ним.

Саджо и Шепиэн ловили каждое слово гостя и просто не верили своим ушам. Разве могли бледнолицые хорошо относиться к индейцам? Им стало казаться, что незнакомец - их брат, хотя кожа его там, где не тронуло ее солнце, была совеем белая, а глаза не черные, как у индейцев, a голубые как небо в яркий полдень.

Между тем Чилеви, окончив прихорашиваться после купанья, почуял, что происходит что-то вроде обеда, и прибежал, переваливаясь, посмотреть, в чем дело. Увидев незнакомца, он направился к нему прямо через скатерть, разостланную на земле, уселся перед ним на задние лапки и стал внимательно рассматривать его. Наверное, бобренок решил про себя, что при участии такого большого гостя можно получить немало хлебца. Как бы там ни было, но гость, видно, приглянулся маленькому бобру, потому что он начал кивать головой взад и вперед и из стороны в сторону и покачиваться всем телом, как, бывало, раньше плясал, а потом опрокинулся на спину прямо на тарелки и давай качаться и валяться с боку на бок. Загремела, зазвенела посуда, что-то полилось, поскакали во все стороны чашки и тарелки, и Саджо поспешила сунуть бобренку большой ломоть хлеба, надеясь, что он удалится в палатку и там пообедает.

Но на этот раз зверька не удалось подкупить: наверное, ему не хотелось оставлять приятное общество, и он уселся тут же, взял в лапки хлеб и начал уплетать его, поглядывая одним черным глазом на незнакомца.

Не удивительно, что гость, которому еще никогда не приходилось видеть такого потешного зрелища, хохотал от души. Зазвенел и детский смех Саджо, и даже Шепиэн, на минуту забыв свои заботы, заразился общим весельем.

Скоро дети рассказали своему новому другу всю историю: как Большое Перо спас бобрят от гибели, как потом подарил их Саджо в день рождения, как вышло, что их назвали Большая Крошка и Маленькая Крошка. Рассказали и о печальной разлуке, о том, как все тосковали, а потом отправились на поиски и чуть не погибли в пути во время страшного лесного пожара. В заключение Шепиэн сказал, что ему надо найти работу, потому что нужны деньги на билет, иначе не доберешься до города. И еще нужны деньги, чтобы выкупить Чикеки.

Золотые Кудри, улыбаясь, слушал рассказ детей, но под конец улыбка сошла с его лица. Он протянул руку, чтобы погладить мягкую, шелковистую шерстку бобренка, и сказал, словно сам с собой разговаривал:

- Значит, это Большая Крошка, а Маленькая Крошка далеко в городе. И эти дети… этого нельзя допустить.

Он украдкой взглянул на Саджо, заметив, что она снова надвинула соскользнувшую шаль. Две большие слезы медленно катились по щекам девочки.

Гость встал, собираясь уходить, и на прощанье сказал:

- Я ваш друг и друг вашего отца. Завтра я снова зайду сюда. Быть может, мне удастся рассеять тучу, которая нависла над вами.

Он кивнул головой и ушел.

II о следам

Золотые Кудри не заставил себя ждать: назавтра, рано утром, он снова пришел к детям.

- Вот тебе, сынок, - сказал он с улыбкой, протягивая Шепиэну два конверта. - Здесь письмо, которое поможет тебе достать билеты, а здесь деньги.

Шепиэн протянул руку, взял конверты и вынул из одного из них пачку новых долларовых бумажек.

Он просто не верил своим глазам. Мальчик никогда еще не видел столько денег. Неужели это для них? Какую же работу должен он сделать, чтобы взять эти деньги?

Взволнованный, путая чужие ему английские слова, Шепиэн стал расспрашивать юношу, чем он может ему отплатить.

- Ничего не надо, - ответил Золотые Кудри успокаивающим голосом. - Вам нельзя терять времени. Завтра же отправляйтесь в путь. Надо спешить, иначе ваш маленький друг может погибнуть. Животные тоскуют в неволе и часто умирают.

Юноша подумал про себя: «Если не хватит этих денег на все расходы, то Шепиэн, наверное, сможет еще подработать у хозяина увеселительного сада. Так или иначе, надо рисковать, может быть, и улыбнется удача".

Потом Золотые Кудри написал записочку одному мастеровому, которого он знал еще с детства, прося его дать приют маленьким путешественникам. Передавая детям конверт, где отчетливо был' написан адрес, юноша советовал Шепиэну по приезде в город прежде всего отыскать постового, иначе им трудно будет найти адресата.

Потом друзья вместе наломали тополевых прутиков для Чилеви в дорогу, и Золотые Кудри обещал детям присмотреть за пирогой и палаткой во время их отсутствия.

На следующее утро пароход увез вместе с другими пассажирами двух меднокожих ребят и их маленького четвероногого спутника.

В этот же день три пироги направились к берегу, опустошенному пожаром. Они скользили по воде с неимоверной быстротой. -В них сидели индейцы, обнаженные до пояса, с волосами, завязанными узлом на макушке. Опытный человек по одному этому узнал бы, что индейцы спешат: в спокойное время индейцы заплетают свои волосы в две косы и только во время напряженной работы завязывают их узлом, чтобы они не мешали.

Это были молчаливые, угрюмые на вид люди. Они обливались потом от напряженной гребли. Медно-коричневые тела наклонялись вперед и откидывались назад, а весла, сверкая на солнце, мелькали в воздухе.

Не успела передняя пирога причалить к берегу, как человек уже выскочил из нее. Это был Большое Перо. Он вернулся домой со своими одноплеменниками и нашел хижину пустой.

Припав на колени у самой воды, индеец отгреб руками пепел, теперь уже остывший, и увидел там след врезавшейся в берег пироги, а рядом отпечаток маленького мокасина, наполовину смытый водой. Индеец вскочил на ноги.

- Они уехали этим путем! - закричал он. - Скорее за топоры. Надо очистить волок. Я буду искать их след, я боюсь, что…,

Большое Перо замолчал: раздался голос седовласого старца с мудрым, покрытым морщинами лицом.

- Подожди, сын мой, - говорил старый вождь Ни-Ганик-Або. - Мои старые глаза много видели в жизни. Позволь мне первому пройти по тропе. Наверное, я смогу отыскать следы.

Гитчи Мигусн склонил голову, покорный слову вождя, и не двинулся с места.