Эсмира Исмаилова - На берегах Босфора [Стамбул в рецептах, историях и криках чаек] [litres]

– Вы пьете этот сок сами? Утром? Каждый день?

Неразговорчивый продавец окликнул коллегу, что стоял без дела у соседнего импровизированного джус-бара.

– Его спрашивай. У него жена русская.

Тот парень был помоложе и казался более приветливым. Поняв, в чем дело, он радостно закивал головой и начал на смешном русском объяснять, почему апельсиновый сок по утрам пить хорошо. Каждое предложение он заканчивал словом «вот», как будто это было частью грамматики русского языка, и это очень веселило.

– Моя папа портакал сую пил, мать пил, вот. Все здесь пьет, вот.

Долго слушать это было невозможно, и, заплатив семь лир, я уже собиралась отойти, чтобы насладиться живительными глотками оранжевого счастья на лавке под роскошным платаном, как вдруг к лотку подошла пожилая дама. Она подставила огромный пакет, и человек с жилистыми руками быстро заполнил его пустыми половинками апельсинов. Размышляя над тем, какая польза от апельсиновой кожуры, я быстро двинулась дальше, заметив впереди высокое здание в стиле необарокко.

Чем дальше я пробиралась вглубь загадочного Нишанташи, тем чаще начинали встречаться невероятные исполины, богато украшенные местами облупившейся лепниной, но от этого не ставшие менее привлекательными. Полные многовекового величия, они глядели широко распахнутыми окнами, не понимая, что я ищу среди них.

Так я дошла до торгового центра City’s, на крыше которого расположились милейшие кафешки с великолепными террасами. Пожалуй, именно оттуда открывается самый захватывающий вид на крыши роскошных особняков и простеньких домиков-самостроев, пробившихся, как сорняки, среди благородного мрамора и штампованного кирпича. Впереди простирался великолепный Богаз [32] Горло, пролив ( тур .). – именно так здесь называют Босфор, разверзший кривым разломом два континента. Много тысяч лет назад, объединив Черное и Мраморное моря одним проворным течением, этот канал стал мечтой многих правителей, потопивших здесь не одно судно и не одну храбрую армию.

Совсем рядом послышалось мелодичное пение муэдзина. Стая жадных голубей, копошившаяся в крошках засохшего симита, взвилась в небо, но тут же опустилась на землю, продолжив свою истеричную трапезу.

Мечеть Тешвикие предстала в весьма скучном и потрепанном виде, слегка перекошенная одним минаретом, возвышающимся над всей конструкцией асимметрично справа. Четыре мраморные колонны, подпирающие неоклассический портик, напомнили лекции по искусству Древней Греции. Откуда в мусульманской архитектурной традиции столько европейских черт, я не знала, да это было и не важно… Очарование этого места, окруженного сгорбленными многовековыми липами, заставило меня улыбнуться. Я почти допила сок, и теперь казалось, что день не так грустен, как был до этого. Сразу после мечети я свернула направо и оказалась на улочке Atiye, сплошь набитой прелестными кафешками и барами.

Три симпатичных официанта у входа в стейк-хаус курили и оживленно болтали. Крохотные чашки турецкого кофе стояли рядом. Как же иначе? Из высокой двери появился, судя по выражению лица, менеджер заведения и грубо швырнул им передники. Те спешно начали завязывать их, не переставая наперебой рассказывать уморительные истории, едва сдерживая душащий смех. Я готова была поспорить, что речь идет о донжуанских похождениях этой ночью, о которых каждый из парней вещал с неприкрытым бахвальством. Десятки баров и ресторанов призывно смотрели пестрыми вывесками, какие можно встретить разве что на дорогих клубах. И хотя я совсем не завсегдатай таких заведений, все же сделала пометку на карте, чтобы однажды непременно вернуться сюда и окунуться в пока не известную мне тусовочную жизнь ночного Стамбула.

Скоро я свернула еще и еще – и очутилась в запутанной паутине старинных улочек жилых кварталов, первые этажи которых были заняты крохотными заведениями с вывесками «Kahvalti». В одном из таких кафе на улице Ilhamur я спаслась от резко начавшегося дождя. На стеклянной витрине красовалось простое название «Polen». Заняв один из трех крохотных столиков в глубине небольшого зала, я стала наблюдать. Двое мужчин за прилавком пили черный чай и тихо беседовали. Было ясно, что меню и официанты в этом месте не предусмотрены: это было добрым знаком того, что ресторанчик не туристический, чему еще одно подтверждение появилось буквально через минуту. Дверь распахнулась, и на пороге возник очаровательный старичок.

– Дождь прошел! – торжественно заявил он.

Один из продавцов выскочил из-за прилавка, чтобы закрепить раскрытую дверь, впуская свежий воздух с привкусом озона. Старичок попросил собрать ему набор «как всегда», пообещав расплатиться на следующей неделе. Вслед за ним влетел мальчик лет пятнадцати, нахватал штук десять только что вынесенных из кухни пирожков и исчез, крикнув «mersi!» смеющимся вслед продавцам. Я взяла крохотные кунжутные булочки с разными начинками. К ним налили горячего ароматного чая из блестящего медного чайника, и я погрузилась в такую гурманскую негу, о которой еще долго буду вспоминать и, хочется верить, смогу повторить ее не единожды.

Стамбульский чай, терпкий и слегка вяжущий, с удивительно сложным послевкусием, тут же избавил от тянущей боли в висках. Глаза раскрылись, и мир в окне показался не таким серым, каким был до этого. Я собрала волосы в пучок и только сейчас заметила, что парень за прилавком пристально смотрит на меня. Он оказался разговорчивым и за какие-то несколько минут узнал обо мне все, что его интересовало, включая и то, что я пишу книги, и вскоре уже сидел рядом, рассказывая на скверном английском историю этой pastahanesi [33] Булочная ( тур .). .

– Ты напишешь обо мне? – спросил он так по-детски, что мне ничего не оставалось, как пообещать. Взамен же он обещал рассказать нечто невероятное о Стамбуле.

– То, что я тебе расскажу и, может быть, даже покажу, изменит всю твою жизнь. Любой писатель заплатил бы за это миллион долларов…

– О, ты хочешь от меня денег? – И я весело рассмеялась. Такого изощренного вымогательства я еще не встречала.

– Мне не нужны твои деньги. – Парень скрылся за прилавком, и я поняла, что обидела его. Какое-то время мы молчали. Я доедала свои пирожки, а он звенел чайником, хотя посетителей не было. Было неловко начинать разговор снова. Более того, казалось, что, узнай о таких моих завтраках, Дип придет в ярость от ревности. Хотя, в конце концов, разве я делала что-нибудь плохое? И я достаточно громко произнесла:

– Если ты удивишь своей историей, я не только упомяну тебя в книге, но даже впишу твое имя в посвящение.

Через секунду новый знакомый, которого звали Шади, стоял передо мной как верный пес, а я думала о том, что поторопилась с обещанием, так как имени другого мужчины в посвящении Дип точно не вынесет. В любом случае, проблемы следовало решать по мере их поступления и, слегка покривив душой, я приготовилась слушать великую тайну о Стамбуле.