Эсмира Исмаилова - На берегах Босфора [Стамбул в рецептах, историях и криках чаек] [litres]

На самом деле удивить чем-либо было сложно: к этому времени я перекопала все имеющиеся сайты, перечитала книги, в которых хоть как-то затрагивалась тема интересующего меня города. Роман Орхана Памука о городе воспоминаний я и вовсе знала почти наизусть и могла уверенно цитировать с отсылкой к нужной главе и странице. И кто-то хотел еще чем-то удивить? Поджав губы и готовясь подхватить знакомую историю, я выжидательно смотрела на Шади, который определенно нервничал и держал мхатовскую паузу, что, вероятно, пришлось бы по душе Станиславскому. Наконец он начал.

Молодой человек говорил медленно, глядя прямо в глаза, отчего в определенные моменты мурашки покрывали кожу – или я просто переохладилась под дождем?

Магия сегодняшней встречи заключалась в том, что когда-то прадед Шади владел большим участком земли на том самом месте, где сейчас мы наслаждались утренним чаем. Именно в этом квартале стояло его имение, окруженное великолепным инжировым садом. Шади долго листал ленту в телефоне, пока наконец не отыскал старую фотографию, которую бережно хранил: очаровательная пара стояла на фоне белоснежного особняка, утопающего в экзотических растениях. Добродушное лицо прадедушки в профиль. В профиль – потому что он глядел, не отрываясь, на очаровательную молодую женщину с очень тонкими чертами лица, слегка, правда, крючковатым носом, хотя он ее абсолютно не портил и даже, наоборот, придавал некий аристократизм невероятно одухотворенному лицу. Я ощутила легкую дрожь от внезапно возникшей связи этого места и двух образов, оживших в моих фантазиях. Казалось, будто это хорошо знакомые мне люди, чьи лица я часто видела в детстве, и вот теперь о них просто напомнили. Шади понимающе улыбнулся: я знала, что он чувствует то же самое. В самом низу фотокарточки было что-то написано: я провела пальцами по экрану, чтобы увеличить изображение, и обнаружила дату: 1926 год. Словно машина времени, меня закружил вихрь событий.

– Прадедушка был плохой бизнесмен. Он вложился в провальный проект и потерял все: землю, дом и деньги. До конца дней он прожил в небольшой квартирке под самой крышей в доме с бордовыми маркизами.

Я хорошо знала это здание, находившееся всего в нескольких кварталах отсюда. Когда-то это был левантийский дом, полный иностранцев, щебечущих на всех европейских языках день и ночь. В нем жили художники, архитекторы, талантливые портные и дизайнеры, часто имевшие аудиенции в султанских покоях. Особым успехом заезжая творческая интеллигенция пользовалась у многочисленных дочерей, сестер и тетушек визирей и других высокопоставленных чиновников. Те непременно желали жить по последней европейской моде, поэтому что ни день отправляли в этот район десятки поручений, связанных с изменением кроя платьев, починкой старой мебели или усовершенствованием музыкального механизма в драгоценной шкатулке.

Впервые увидев тот исторический дом, я нашла его невероятно привлекательным: высокие окна на всех пяти этажах покрывали роскошные бордовые маркизы. Тонкие пилястры задавали вертикальную геометрию огромной постройке, сглаживая строгость линий лишь цветочными капителями, напоминавшими перевернутые чаши с букетами.

– Чтобы зарабатывать на жизнь, прадедушка должен был работать. Он прекрасно владел английским и французским языками, и его взяли на работу в самый модный тогда отель. Он рассказывал моему папе, как они принимали русского царя – правда, это было до того, как дедуля обанкротился. Однажды ему удалось повидаться с одним королем. Кажется, английским – Георгом. Прадед был настоящим аристократом, и это было сложно не заметить. Особенно ему нравилось в его работе то, что в отеле всегда были горячая вода и электричество и он мог в удобное время принимать ванну.

Я улыбнулась, а Шади продолжал так спокойно, как если бы ему приходилось рассказывать эту историю множество раз. Я не могла оторваться от его глубоких черных глаз, не отпускавших мое внимание, и лишь изредка бросала быстрые взгляды на дверь: только бы никто не пришел, только бы снова был дождь. А дождь действительно лил, аккомпанируя сухим уютным шуршанием проникновенному рассказу моего почти уже друга. Я чувствовала, что повествование лишь набирает обороты, и с замиранием сердца ждала кульминации.

– Ты слышала когда-нибудь про исчезновение Агаты Кристи? – неожиданно для меня спросил он. Я стала рыться в памяти и выудила парочку фактов, связанных с этой частью биографии писательницы. Она с возрастом потеряла память и провела несколько дней в сельском госпитале.

– Она исчезла на 11 дней, будучи совершенно молодой женщиной. Интересно то, что мой прадед исчез ровно в этот же период времени.

– Да ладно! – Такой неожиданный поворот событий развеселил. – Какая связь между этими исчезновениями, если только они действительно были?

– А связь такая, что та самая Агата Кристи накануне приезжала в Стамбул и останавливалась в… Есть предположения?

– В отеле, в котором работал твой прадед-полиглот?

– Бинго! – Шади довольно потер ладони и побежал за стойку, чтобы принести нам горячего чая.

История была интересной, хотя пока больше походила на сумбурный подбор фактов о жизни знаменитостей из желтой прессы. Осложнялось все еще тем, что я не очень владела этой темой и воспринимала прародительницу детективов исключительно через призму ее собственных романов, не имея ни малейшего представления о ее личной жизни. Шади выглянул на улицу – дождь все лил.

– Послушай, даже если она жила в том отеле, это ни о чем не говорит… Более того, кроме твоего родственника в том отеле работали еще сотни других людей…

– Все верно, кроме одного! Уверен, что ни у кого из работавших в отеле нет вот этого. – И он снова сунул мне в нос свой мобильник со старой фотографией.

Я ничего не понимала из сумбурного рассказа молодого человека, возомнившего себя потомком великого аристократа, пропавшего в одно время с Агатой Кристи. Еще немного, и он объявит себя внуком английской писательницы, а не своего деда.

– Впервые она приехала в Стамбул на «Восточном экспрессе» в 1926 году.

Эта дата казалась знакомой. Конечно, именно она стояла внизу на фото. Я снова взяла телефон в руки, чтобы перепроверить свою память.

– Смотри выше, выше даты, – сказал Шади. – Еще выше. Лицо женщины! – чуть ли не вскричал он от негодования, но тут пришла пора кричать мне. Только сейчас меня осенило! Как я не заметила этого удивительного сходства раньше.

С фотографии на меня смотрел не кто иной, как сама неподражаемая Агата, полная природной утонченности и шарма. Ее глаза светились от счастья.

– Послушай, а ты уверен, что это твой прадедушка?