Эсмира Исмаилова - На берегах Босфора [Стамбул в рецептах, историях и криках чаек] [litres]

– Скажи ей, чтобы поднялась. Я расскажу, зачем мне кожура.

Продавец не успел произнести: «Abla» [42] Сестра ( тур .). Вежливое обращение к девушкам в Турции. , – как я почувствовала, что Его Величество Случай снова приглашает меня в незабываемое путешествие по страницам стамбульской жизни, и скорым шагом направилась к высокой деревянной двери ультрамаринового цвета, чьи створки были украшены тонкой резьбой и бронзовыми фамильными медальонами когда-то проживавших здесь семей.

Я быстро нырнула в темное пространство парадной, и меня тут же окутал мягкий полумрак с блеклым столбом света, прорывающимся сквозь витражное слуховое окно над входом. Понадобилось время, чтобы глаза привыкли и научились различать предметы в этой очаровательной игре солнца, расцветавшего нежными фиолетовыми пятнами на мраморной лестнице, идущей так высоко, что у меня закружилась голова. Сложные узоры лепнины придавали стенам сказочный вид: словно увитые лианами и экзотическими цветами, они гостеприимно приглашали внутрь старинного подъезда времен сурового Абдул-Хамида [43] Абдул-Хамид (1842–1918) – султан Османской империи, последний самодержавный правитель. . Я сделала несколько робких шагов по отполированным временем широким ступеням, как будто созданным для того, чтобы ступать по ним медленно, всем видом демонстрируя важность своего рода и благосостояние семьи. Конечно, легинсы и худи, что были в то утро на мне, не лучшим образом вписывались в этот интерьер, но я сделала скидку на XXI век, чем быстро успокоила себя.

Впереди возвышался невероятный исполин, заставивший затаить дыхание и замереть, предвосхищая невероятный подъем на лучшем из лифтов, которые мне приходилось видеть. Встречала я их, конечно, не так много. Последний из впечатливших меня находился в московском кафе «Пушкинъ» и выглядел довольно внушительно. Однако ни один из них не шел ни в какое сравнение с очарованием кованых линий двери с керамической ручкой, расписанной вручную давно забытым художником. Сверху в полукруге покоилась стрелка, которую, кажется, никто не беспокоил уже несколько столетий. Я аккуратно потянула дверцу на себя, и с нежнейшим из скрипов она распахнула передо мной совершенно крохотное помещение, в котором едва поместятся двое. А как же перевозить пианино?

Видимо, поэтому в этом городе так популярен подъем грузов на специальных платформах прямо к окну. Услуга «доставка до двери» здесь превратилась в особый вид сервиса – «подъем до окна».

Так, на днях во время беседы с сестрой в WhatsApp она вдруг пронзительно закричала и стала указывать на балконную дверь за моей спиной.

– Похоже, твой Дип стал романтиком! – кричала она, в то время как гигантский поддон с невероятным количеством цветов и оливковых деревьев притормаживал на уровне нашего этажа. Раскрыв рот, я ждала продолжения действа. Поддон с минуту угрожающе раскачивался в воздухе, после чего дернулся и медленно пополз вверх, чем явно расстроил сентиментальную сестру. Я же, по правде сказать, вздохнула с облегчением. При всей любви к растениям я с трудом управлялась с непритязательным цикламеном и порядком подсохшим вереском на балконе, белоснежной гарденией и несколькими орхидеями, одну из которых мне подарила соседка, а вторую чуть не угробил Дип, когда я с детьми была у мамы. Еще парочка вазонов определенно усложнила бы мой быт, поэтому я была невероятно рада неромантичной натуре своего супруга. Тем же вечером на всякий случай я уточнила, не думал ли он о таком сюрпризе. Мне кажется, Дип даже не понял вопроса, и я успокоилась.

Я нажала на гладкую кнопку с каллиграфической гравировкой, и загадочный аппарат, больше напоминавший машину времени, издал легкое шипение и медленно заскользил по шуршащим тросам:

сквозь мутные стекла геометрических окошек я видела проплывающие этажи, похожие на изысканные холлы отелей позапрошлого века, которых так много в красивых фильмах. Что-то щелкнуло, и я осторожно отворила дверь, что делала в лифте впервые. Рыжая голова, торчавшая из широкой белой двери, кивнула мне, и я последовала за ней, забыв о мерах предосторожности, о которых мне ежедневно напоминал Дип.

Квартира, в которой я оказалась, была далеко не роскошной и едва ли соответствовала парадной. По некоторым деталям лепнины, скрывавшейся на высоких потолках, или антикварным бронзовым ручкам на оконных рамах было видно, что когда-то в этой квартире жила богатая семья.

Рояль в дальнем углу гостиной, накрытый цветастым покрывалом, и книжные пустующие стеллажи во всю стену говорили, что много лет назад в этом салоне устраивались шумные музыкальные вечера и декламировались стихи современников.

Все это ушло, оставив лишь очаровательную старушку, которая была гораздо старше, чем могла показаться при обозрении ее снизу. И хоть седину она тщательно скрывала под золотистой рыжиной хны, глубокие морщины, проложившие борозды мудрости на ее лице, выдавали по-настоящему преклонный возраст. Пока я разувалась, она ускользнула на кухню и оттуда интервьюировала меня с профессионализмом Ларри Кинга [44] Американский тележурналист, ведущий популярного ток-шоу. – так что через минуту она знала достаточно, чтобы удовлетворить свое любопытство и приглушить чувство одиночества.

Очаровательное создание, так любезно пригласившее меня в гости в столь ранний час, звали Тукче-ханым. Имя мне показалось смешным, но я не показала виду, хоть каждый раз, называя его, приходилось подавлять улыбку. Женщина была совсем невысокого роста, поэтому все полки на кухне казались слишком низкими. Мне не пришлось бы даже поднимать руки вверх, чтобы раскрыть шкафчик над раковиной. И это при росте в 162 см. Тукче налила нам чаю и принялась весело болтать, как будто мы были давними подругами. Ее ничуть не смущало то, что я понимала ее через слово и с трудом могла ответить на заковыристые вопросы. Она наполняла стакан за стаканом крепким чаем, а я исподтишка поглядывала на корзину с апельсиновой кожурой, дожидаясь удобной минуты, чтобы спросить у нее про этот «портакал», по чьей вине я здесь торчала уже четверть часа.

Тукче, наболтавшись вволю, хитро посмотрела на меня:

– Мне нравится, что у тебя все вызывает интерес. Ты «ябанджи», а хочешь быть как мы. – После этих слов она начала копошиться в глубокой шуфляде под плитой, пока не выудила оттуда тяжеленную разделочную доску, которую с грохотом опустила прямо перед моим носом.

– Ты хотела знать, зачем мне кожура? Ни один турок такой вопрос никогда не задал бы. Мы с детства варим portakal reçeli [45] Апельсиновое варенье ( тур .). . Причем самое вкусное получается именно из корок. Когда я была девочкой, мы часами с бабушкой нарезали кожуру и пели песни. Так я стала певицей…