Эсмира Исмаилова - На берегах Босфора [Стамбул в рецептах, историях и криках чаек] [litres]

– Дыши-дыши, – успокаивала она, вытирая испарину со лба своим подолом. Я недоумевающе смотрела на нее и пыталась восстановить дыхание.

– Это заклятие, дочка. Все, кто по-настоящему влюблены, не могут здесь находиться – задыхаются. Защита, которую оставили перед смертью несчастные влюбленные. Я ведь рассказывала тебе. Пусть им там хорошо будет… – и она стала пристально всматриваться в облака над головой.

– Но внутри были люди. Как же они?

– Они, верно, никогда влюблены не были…

Глупость какая… И я направилась прочь от странного места, параллельно набирая номер Дипа. Хотелось немедленно рассказать ему о пережитом, но он сбросил: вечные совещания… Вскоре Дип перезвонил, но я уже не помнила, что именно хотела сказать: что едва не задохнулась из-за средневекового заклятия (он бы в это однозначно не поверил) или что по-настоящему влюблена (тогда у него возникли бы сомнения, в кого конкретно), и я решила не говорить ничего.

– Ты странная, – безразлично буркнул он и повесил трубку, а я побрела дальше.

Я шла по петляющим улочкам любимого Ортакёя [54] Ортакёй – исторический район в Стамбуле, расположенный посередине европейского берега пролива Босфор. До середины XX века в районе проживали многочисленные общины греков, евреев и армян. , всегда приветливо встречающего меня звонким бряцанием медной посуды из локант, в которых полным ходом шла подготовка к раннему обеду. Белозубые бородатые куафёры игриво подмигивали мне, томясь в ожидании клиента перед крохотными мастерскими, доставшимися им по наследству от отцов. Будь то жилые кварталы, рожденные в XVIII веке на улице Булгурджу, или очаровательные оштукатуренные усадьбы, приклеенные боковыми стенами к соседним домам, – все принимало меня добродушными улыбками греющихся на солнце котов и очаровательной грустью, пробивавшейся тонкими ростками сквозь трещины в стенах.

Через распахнутые окна дома делились со мной утренними новостями, спешно начитываемыми голосами телеведущих, простыми интерьерами гостиных и, конечно же, манящими ароматами из уютных кухонь, в которых стамбульские бабушки готовились к позднему пробуждению безалаберных внуков. Особенно привлекал запах жареных каштанов. Обычно я останавливалась у такого окна и, глубоко вдыхая сладковатый дымок, вспоминала свой первый день в Стамбуле: шел снег, и я дышала в бумажный пакетик с горячими каштанами, пытаясь согреться.

Теперь я могла покупать каштаны каждый день. Оказалось, что особенно вкусен kestane kebab [55] Жареные каштаны ( тур .). за кинопросмотрами прохладными стамбульскими вечерами: укрывшись пледом или забившись под мышку Дипа, который на двадцатой минуте любой романтической комедии начинал ритмично похрапывать, я наслаждалась нежным мякишем теплого чуда с ореховым привкусом. Сделав это открытие, мы напрочь отказались от банального попкорна, и наша небольшая квартирка все чаще стала наполняться божественным ароматом золотых плодов.

Жареные каштаны по-стамбульски

• Каштаны (из расчета 10–15 штук на человека)

• Соль

Жарить каштаны – это как будто побывать в Стамбуле, над которым в любое время года витает пробуждающий аппетит пряный запах экзотического стрит-фуда. Правда, в отличие от любой другой уличной еды, kestane kebab содержит витамины и рекомендуется людям с ослабленным иммунитетом.

Я хорошенько мою каштаны, высушиваю и делаю крестообразные надрезы прямо по скорлупе на боковой стенке. Можно воспользоваться ножом, но лучше приобрести специальный инструмент, напоминающий две ложки, скрепленные вместе у оснований. Многие по незнанию принимают их за орехоколки и обходят вниманием этот полезный аксессуар.

Подготовленные каштаны выкладываю на горячую сковороду и наслаждаюсь их размеренным потрескиванием, которое действует на меня исключительно успокаивающе. Как только одна сторона подрумянилась, можно переворачивать. В процессе жарки каштаны должны раскрыться наподобие цветков в тех местах, где я сделала надрезы. Бояться слегка обуглившихся бочков не стоит: «чем чернее, тем вкуснее» – так говорят стамбульцы и выбирают плоды поподжаристей.

Остывают каштаны быстро. Теперь можно собраться вокруг миски тесным кружком и наслаждаться нежной мякотью с привкусом сладкой дымки лесного костра… По крайней мере, у меня этот вкус вызывает именно такие ассоциации. Стамбульцы предпочитают чистить каштаны сразу и, посолив, угощать уже готовыми к употреблению. Но для меня это как щелкать семечки без скорлупы: ведь процесс – неизменная часть удовольствия.

Ярко-красные тележки продавцов жареных каштанов, что день за днем в один и тот же час раздувают угли под стальными противнями и ловко ворочают раскаленные плоды огрубевшими пальцами на глазах у изумленной публики, скоро завладели моей душой. Я хорошо знала их лица и привычки, любила слушать их громкие голоса: у молодых – звонкие, а у тех, что постарше, – хрипловатые. И все же было что-то, что не поддавалось пониманию, но так явно лежало на поверхности и заставляло думать об этом все чаще и чаще.

Небрежность – вот что так очаровывало меня в этом городе. Она присутствовала везде: в вальяжной позе котов, занимавших скамьи в общественных парках; в вечно спешащих и оттого опаздывающих горожанах; в хаотичном движении машин на перекрестках и в торговых лавках, часто закрывающихся на пять минут раньше времени, указанного на картонке в дверях. Я чувствовала небрежность в отсутствии строгих правил детских игр на площадке и нежелании выстраиваться в очередь за горячими симитами по утрам; в не всегда срабатывающем шлагбауме на подъезде к дому и никогда не приходящем водопроводчике, чтобы подкрутить текущий кран.

Странная халатность буквально парила в воздухе: она отражалась в вопросах воспитания детей, здорового питания и засиживании допоздна за просмотром бессмысленных сериалов;

в часовых тренировках, завершающихся сырной ачмой [56] Плоская сдобная булочка, обычно с сыром и маслинами. , которая по калориям тянет еще на три такие же тренировки. И я признаю, что вся эта небрежность, которая вот уже полгода не давала мне покоя, как-то странно работала, а скорее всего, была пикантной особенностью жизни в Стамбуле – как и в любом другом южноевропейском городе, где никому и в голову не придет призывать людей к пунктуальности и организованности.

И так я бы думала и дальше, но только со временем мне стало казаться, что на затерявшихся во времени улицах кроме размеренного быта и незнакомых прохожих живет что-то еще: оно молча следовало по пятам и не покидало даже во время коротких передышек ради нескольких стаканчиков чая. Я знала, что оно было частью городского кейфа, проникнуть в который так сильно хотелось.